Все с ним было в порядке. Кэл подошел к двери и вышел в коридор. Тут было не лучше. Он не мог вспомнить, как это – вдыхать и не чувствовать сырой привкус застоявшегося воздуха. По крайней мере он снова чувствовал руки и ноги, хотя и не мог избавиться от ощущения, что мальчик все еще где-то здесь, следит за ним. Наблюдает, как он с трудом пытается засунуть блокнот и ручку снова в сумку. Наблюдает, как он пробирается по коридору навстречу профессору Рейес, которая с нахмуренным видом спешила к нему.
– Это какая-то уловка, чтобы уйти пораньше? – спросила она, подойдя практически вплотную. – Я пытаюсь помочь тебе, Кэл. Я пытаюсь быть терпеливой и работать с твоим отцом…
– Это не уловка, – перебил Кэл. Он не показался ей слишком бледным? Он чувствовал, что побледнел. – Я слышал что-то. И видел кого-то.
Профессор Рейес осторожно взяла его за руку, ведя обратно к вестибюлю.
– Ты выглядишь напуганным. Ладно, можешь сегодня уйти пораньше. Подыши свежим воздухом, Кэл. Тут достаточно напряженно. Я только проверю твою сумку, и ты свободен.
– Ладно. Держите. – Он сунул ей сумку.
«Что угодно, лишь бы побыстрее уйти отсюда!»
Кэл наблюдал, как она рылась в его сумке. Заглянула в открытый блокнот, помедлила и положила его назад. Потом закрыла сумку и протянула ее Кэлу.
Он услышал какое-то волнение, и тут же в конце коридора открылась дверь. Повернувшись, он увидел приближающийся слабый свет фонарика, скачущий по стенам коридора. Это была одна из девушек. Она остановилась перед ними, переводя дыхание, и убрала прядь каштановых волос, упавшую на лицо.
– Там… – сказала она, нервно поглядывая то на Кэла, то на профессора Рейес. – В кабинете… Вам нужно взглянуть на это.
В полумраке коридора профессор сверкнула черными глазами на Кэла и поспешно начала его выпроваживать.
– Можешь идти, Кэл. Подыши воздухом, погуляй с друзьями. Собери мысли в кучу, потому что завтра вечером я жду тебя обратно.
Когда он сделал следующий шаг, она уже исчезла в коридоре.
Глава № 5
Он пытался думать о чем угодно, лишь бы уснуть. Мика в ту ночь не пришел, так что Кэл оставил настольную лампу включенной. Каждый раз, как он закрывал глаза, перед ним всплывало лицо мальчика. Если он поворачивался на бок, у него ныла спина; когда лежал на спине, болела шея… Что с ним происходит? Он не верил в призраки или подобную чепуху. Но ведь он видел что-то. И что-то слышал. Не верить этому – значит, не верить самому себе.
Кэл слез с кровати, побрел к холодильнику и, порывшись там, нашел у задней стенки маленькую бутылочку водки, какие продают в аэропортах. Он опустошил ее одним глотком, сплюнул и вытер рот. Потом бросил пустую бутылочку в пакет из-под китайской еды, стоявший у раковины. Повторное использование мусора. Ну почти.
Вернувшись в кровать, Кэл почувствовал, что алкоголь немного ударил в голову, и закрыл глаза.
«Нет!»
Снова этот мальчик смотрит на него, взгляд не угрожающий, скорее любопытный. Его интерес почему-то пугал Кэла больше всего.
Сердце билось в бешеном темпе. Он вспомнил, что чувствовал то же самое во время экзаменов в прошлом семестре, когда у него был такой сильный стресс, что он совсем перестал спать. Он лежал в кровати, держал руку на груди и чувствовал, как колотится сердце, не имея возможности ни замедлить его, ни выключить мозг. Теперь снова возникло это чувство – ужасающее ощущение, что он не может контролировать свое тело и разум. Кэл сел, решив использовать свое взбудораженное состояние, чтобы почитать и сделать кое-какие заметки. Но сосредоточиться он не смог, поэтому бросил эту затею и выудил из сумки комикс Феллон. Он смотрел на страницы, и следующим его воспоминанием был уже сон.
В его сне был мальчик, просто размытое облако белого и синего, которое преследовало его.
– Ты пришел помочь? – спрашивал мальчик. Теперь они держались за руки, гуляя по бетонным дорожкам площадки возле Бруклина. Кэл видел, что держит мальчика за руку, но не чувствовал ни прикосновения, ни тепла… – Или ты такой же, как они?
Кэл не мог ответить. Во сне он себя не контролировал, а если бы даже мог, то все равно не знал, что сказать. Мальчик указал на здания, обступившие травяной ковер площадки. Все они были черно-белыми, разорванными на части и струились, словно медленно растворяясь. А еще они стояли вверх тормашками, и крыши стекали на потускневшую траву.
– Всегда существуют две смерти, – продолжал мальчик, – настоящая и та, о которой объявляют окружающим.