Мальчишки вместе с Сашкой разбежались, и с разбегу саданули зеленоватый металл дубовым полубревном на ножках. Сашка похолодел. Колокол не издал ни звука, даже не дрогнул.
— Ещё раз, сильней! — скомандовал старший. На этот раз колокол чуть прогудел. А вот скамья больно саданули по рукам отдачей, и с кряканьем треснула.
Сашка поднял с пола брошенное было копьё. Надо пробовать, это же артефакт, в конце концов.
С разбегу, держа копьё двумя руками, и в конце — прыжок.
— Нааа! — закричал Александр.
— Бом! — удивлённо отозвался колокол. Мальчик взял разбег подальше, а копьё — поудобней. Тупым концом, изогнувшись в полете не хуже лука…
— Бомм! — прогудел послушно Грозовой.
— Давай! Молодец! Бей! Мы тебя прикрывать будем! — крикнул высокий.
И оба паренька, подхватив стоящие в уголке луки и колчаны, встали на месте начала разбега невольного звонаря. Спиной к спине.
— Бомм, — одобрил колокол.
— Ветеранский заслон в бой вступил, — кричал кто-то. — Илюша рядом с витязем в грязном доспехе бьётся!
— Как они! Красавчики! Одни клочки по закоулочкам! Таким макаром скоро засадный полк пускать!
— Бомм, — порадовался со всеми вместе колокол.
Разбег. Прыжок. Удар! Отскочил. Зашёл на точку разбега…
Разбег. Прыжок. Удар. Отскочил. На точку.
Разбег. Прыжок. Удар!
— Бомм!
— Бомм!
— В бой!
Саше показалось, что колокол говорит. Каждый его звук звучал по-разному. Чуть-чуть, едва слышно даже для искушённого уха.
— Сильней! — рокотал Грозовой.
— Крепче! — подбодрял он же через пятнадцать секунд.
Александр и сам не заметил, как стал разговаривать с колоколом.
— Ещё!? — кричал мальчик.
— Давай, — одобряло Сердце города.
И постепенно, уже с туманной головой от усталости и громкого звука, Сашка стал ругаться с металлом.
— Что, получил? — громко спрашивал Сашка.
— Бомм! — самодовольно заявлял колокол.
— Сейчас ещё получишь! — обещал мальчик, разбегаясь.
— Бомм! — с издёвкой заявлял Грозовой.
Но очень скоро Саша переключился с угроз на жалобы.
— Да что же судьба у меня такая горемычная! — вопил Сашка во весь голос. — Все люди как люди!
— Бомм! — соглашался с ним колокол.
— Все сражаются с врагами! В честном бою! Один я здесь как дурак! Воюю с чёртовым…
— Бомм!! — в медном звуке прорезалось искреннее участие.
— Чёртовым! Дурацким!! Колоколом!!!
— Бомм! — теперь звук был негодующим.
— Я тебе «побомкаю»! Я тебе сейчас так «побомкаю»! — в ярости орал оглохший Сашка. — Ты у меня сейчас лопнешь от своего «бомканья»!
— Бомм! — также яростно отвечал ему металл.
Меж тем что то изменилось на поле боя. Это почувствовали все — и осаждающие, и защитники стен.
— Пошел! Засадный отряд пошел! Ну, держись, ребята!
Саша отвлекся всего на миг, чтобы увидеть, как за стенами крепости все изменилось. На поле теперь хозяйничали четыре гиганта. Святогор, Дубыня, Горыня и Усыня, — перечислил про себя мальчик. А между ног титанов резво скакало бесчисленное воинство, сейчас похожее на муравьев. На вид так сто процентов монголы… Нет, ну а что? Они тоже постоянные персонажи русских сказок. А преследовать убегающего врага для монгол — так и вообще самое оно…
— Бомм! — обрадовано заявил колокол. На крыше уже никого не оставалось, а Сашка все бил и бил… Никто ему ничего не сказал. Значит. Надо бить. Не дай бог у них тоже есть Засадный полк…
— Все, хорош, — зацепила чья-то рука мальчика за шиворот. — Говорю, хватит. Все кончилось.
— Мы победили? — хрипло спросил Александр у того самого стражника, который им встретился на входе.
— Победили, парень, победили… Ничего себе, какое у тебя копье! — не смог сдержать изумления Емеля.
Сашка посмотрел на оружие в своих руках.
— Сила последнего удара увеличена в одну тысячу девятьсот семнадцать раз…, — прочитал он равнодушно. И в изнеможении опустился на одно колено. Стражник подхватил паренька, готового вот-вот свалиться, повел вниз.
— А я жду-жду. Все уж вышли, а отрока все нет и нет. И Грозовой все звонит. Ну, думаю, а вот и мой подопечный. Как ты сам, не ранен?
— Не, только под огонь попал, — вяло отвечал Саша. — Хорошо у меня щит с высокой устойчивостью к огню.
— Да, с огнем в этот раз промашечка вышла, — обьяснял-бормотал Емеля. — Все их летуны с поджигалками были. Хотели город сжечь. И сожгли бы. Хорошо у нас заезжий колдун оказался. А у него сосуд, в котором Пенный Бог сидит. Главное, обольешь из этого сосуда пожар — и огню здесь делать уже нечего. Не загорается больше, если пена от Пенного Бога попала.