— Александр Иванович, — робко взяла слово Анна. Сашка постарался языком удержать челюсть от падения.
Вроде… получилось.
— Александр Иванович, — снова повторила Анна, переждав замешательство мальчика. — Сейчас середина месяца. У Милослава Мстиславовича инфаркт, и непонятно когда он выйдет из больницы, а зарплату он выдает два раза, в конце, и середине…
— Аннушка, — прогудел осуждающе Фрол.
— Да, я все понял, — быстро перехватил инициативу Сашка. — Конечно. Анна Сергеевна, вы составили ведомость по зарплате? Я знаю, что вы в серьезном положении… Сейчас все будет у-ре-гу-лировано.
— Да, составила. Там, на столе, — чуть ли не прошептала Анна, поражённая такой хваткой.
— Вот и прекрасно, — Александр уже открывал сейф, доставал деньги. — Подходим по очереди, расписывается.
Возникло несколько минут озабоченной и радостной суеты. В конце концов перед Сашкой остались стоять только его школьные друзья.
— Мы тоже? Расписываемся?
— Малы ещё, — важно сказал Александр. — Подрастете — и в ЗАГСе распишитесь, — повторил он дедушкину шутку, и попытался щёлкнуть кончиком ручки по страдальчески сморщенному носу Димки.
— Потом в школе все урегулируем, — шепотом пообещал он друзьям. И гораздо громче добавил:
— За работу!
Через пять минут кабинет опустел, а типография наполнилась привычным гулом.
Сашка же, заняв любимое кресло, взял в руки экземпляр "Перуновых сказов". Он ведь в свое время это просмотрел, пролистал… А последнюю главу вообще мельком… А ведь там…
— Илия, может, надо было взять с собой мирендена?
— И кто бы его повел?
— Ну… вместе бы… Лелю можно было попросить. Он ее слушается.
— Дурак, — фыркнул Илия. — Где это видано, чтобы женщины защищали мужчин? А если он убьет Зверя? Скажут — Костей и Перун прятались за юбкой.
— Она бы не смогла…
— Два раза дурак. Миренден бы все сам сделал, она лишь бы пальчиком показала — и все… Тихо, вон там уже бекен стоит, видишь?
— Вижу, — шепотом отозвался Костей.
Они по широкой дуге обошли огромное дерево, застывшее под снегом. Мальчишки уже давно шли по лесу бекенов, или, как они сами себя называли — велмоты. Бекены-велмоты рождались слабыми, голыми и беззащитными, но с годами набирали и набирали силу, пока не становились чудищами — с ужасными клювами, рылами, когтями и пастями. Эти престарелые бекены становились для своего народа божествами, потому что были не только сильны, но и мудры. И еще бекены могли превратиться в любое существо — в птицу, зверя, дерево. Странный народ, темный.
Мальчишки даже не успели понять, как перед ними появился охранник. Видимо, дозорные-деревья все-таки заметили их. Огромный белый волк, из молодых — могучий, гладкий, красивый — одним прыжком вырос скалой перед двумя маленькими фигурками.
Костей нахмурился, ухватился за рукоять ножа:
— Знаешь, что это такое? — осторожно спросил он у волка.
Бекен ощерился:
— Этот нож сможет убить только меня одного.
— Но ты больше никогда не появишься в мире живых, — предупредил Костей.
Волк пренебрежительно дернул мохнатым плечом. Похоже, что он был ненамного старше маленьких путников, и мысль о собственной смерти его не пугала.
— Меня зовут Рох, — сказал волк, и мальчишки переглянулись. Даже они знали его хозяйку, Таньварпекву.
— Мы только кое-что спросим у Торума, вашего прародителя, и сразу уйдем, — миролюбиво пообещал Костей, не убирая ладони с ножа.
— Торум занят, — ответил волк. — Убирайтесь…
— Мы слишком далеко от дома, — сказал Перун. — Я уже не чувствую тепло Лели.
— Может, мы рядом с Ледяным зверем, и чувствуем его дыхание? — спросил Костей.
— Нет, просто далеко от дома. Нам нужен огонь. Недалеко стоят люди, чувствуешь?
— Надо идти…
— Надо, — согласился Перун.
Они прошли еще пару сотен шагов, и буквально вывалились на лесную поляну, где, укрытая снегом под крышу, курилась дымком избушка-зимовье. Костей легко открыл дверь, и они направились к очагу, не замечая охотников, которые уже взялись за оружие.