щеке его теперь красовался большой серый шрам, с темно синего цвета
ответвлениями. Пятна крови застыли навсегда.
- Вот, - сказал он, протянул Солнцу родинку. Ему было больно, но он
улыбался. Она продолжала смотреть на него и забрала подарок.
- Спасибо, это великодушно с твоей стороны. Но... – она запнулась. –
Прости, я не могу быть с тобой. Эта родинка была твоим основным
отличием. А еще этот шрам и пятна на лице... Я не могу быть с кем-то
столь некрасивым. Извини.
Луна почувствовал боль. Во второй раз за день, но на сей раз она
была в душе. И больнее, чем когда он вырезал родинку. Но он все равно
не мог злиться на Солнце. Но быть с ней рядом, ступать по одной с ней
земле он больше не мог. Закрыл глаза, поднял лицо к небу. Свет, исходивший от него, стал сильнее, Солнце пришлось закрыть глаза. И
когда она их открыла, Луны не было рядом, а на небе красовался
прекрасный светящийся шар, но даже сквозь этот свет замечались шрам и
пятна.
- Извини, - сказала она и, сжимая в руке родинку, ушла.
Она так и не нашла никого, кто мог бы быть столь же красив, как
Луна. Она не хотела и не принимала ничьего внимания. Она жалела о том, что сделала. В последнее время часто поднимала голову к нему, обращалась к Луне, просила простить и начать все сначала. Но Луна был
безмолвен, от чего Солнце чувствовала боль и гнев.
- Тогда я сама к тебе приду! – крикнула она, подняла глаза к небу и
попросила быть ближе к Луне. Но ее тщеславие снова взяло верх, и она
попросила быть в разы ярче Луны. Небеса услышали ее мольбу и сделали
то, что она просила. Но когда она поднялась в небо и озарила все вокруг
ярким светом и теплом, Луны в округе не стало. Луна не хотел быть с ней, он спрятался. Она отправилась на поиски, но безрезультатно. С тех пор
Луна выходит только тогда, когда Солнца нет рядом и прячется, как только
она появляется на горизонте.
Все имеет цену
Поток света, бивший в глаза, вырвал его из забытья и вернул в…
Забытье? Он открыл глаза. Не знал, где находится. «Видимо, еще не до
конца проснулся. Ведь бывает так, что просыпаешься, но пока не до конца
и не можешь понять кто ты, где ты». Но голос внутри твердил, что это
жалкое оправдание.
Единственным звуком вокруг был треск люминесцентной лампы.
Закрыл глаза, попытался сосредоточиться. «Скоро приду в себя». Но время
шло, и он все еще не мог понять кто он и где. Более того, он понял, что
прикован к стулу – руки привязаны к подлокотникам, ноги к ножкам стула.
Сам стул холодный, металлический. Свет продолжал бить в глаза, которые
никак не хотели привыкать к нему.
- Эй! – крикнул он. – Есть тут кто-нибудь?
В ответ он услышал мужской смех, отдававшийся отовсюду. Но
мужчина, прикованный к стулу, не увидел никого.
- Привет. Рад, что ты проснулся. Знаешь, почему ты здесь? – голос
спокойный, низкий, тон самоуверенный. Ясно, что он знает ответ на свой
же вопрос, но хочет проверить узника.
- Нет, - дыхание участилось. Страх, почти не чувствуемый, залез к
нему под кожу, как только мужчина услышал голос.
- А знаешь, где ты? – тот же тон.
- Нет.
- Хорошо.
Пауза. Снова тишина и звук электричества. Вокруг белизна. Он будто
находился в палате, только без всех этих приборов и установок. Только
стол и он, прикованный к этому стулу.
- Как тебя зовут? – снова этот голос. И снова ощущение, будто
допрашивающий знает ответ.
- Не знаю. Я ничего не знаю. Ничего не помню. Я даже не знаю, как
выгляжу! Будто я только что родился и…
Смех прервал его речь.
- Ты не представляешь, как близко ты подошел ко всей ситуации.
- О чем вы?
- Что, по-твоему, происходит с нами после смерти? Есть несколько
различных вариантов – кто-то считает, что наши души переносятся в ад
или рай, в зависимости от наших поступков; другие верят, что мы
перерождаемся в другом обличье; иные же считают, что после смерти нет
ничего. Пустота и наши сознание, душа и все остальное умирает вместе с
телом. Во что веришь ты, Ниджат?
Узник обдумывал услышанное. Значит, его зовут Ниджат. Но это ни о
чем ему не говорит.
- Ниджат? – тон сменился на менее мягкий, будто говорящий, что на
вопрос обязательно нужно ответить.
- Я… я не знаю. Я не знаю, к чему вы клоните. Я не знаю, почему вы
меня мучаете, - он начал дергаться, но оказалось, что не только он
прикован к стулу, но и стул прибит к полу. – Выпустите меня отсюда!
В этот момент все его тело охватила боль, жгучая, адская. И он
закричал.
Боль прекратилась так же резко, как началась.
- Итак, - голос снова был мягким, по-отечески дружеским. – Я бы