Но судьба в лице моего неугомонного родственничка решила иначе. Видимо, сидеть в партере ему надоело, или зрелище захватило настолько, что решил сам поучаствовать. Он возник на полкорпуса впереди нас, и пара элегантных движений его шпаги уложила сразу пяток противников. Берк мимолетно обернулся к нам, сверкнув белозубой улыбкой. Даже полупоклон принцессе отвесить умудрился. И затанцевал. Завораживающее зрелище! Я так и застыл.
- Помоги Геледре! – рявкнул братец, даже не взглянув на меня.
Его окрик привел меня в чувство. Он был прав. Лучшего бретера, чем он, все равно не найти. А я здесь – балласт. В воздухе я могу больше. Я мысленно простился с наивной надеждой завоевать симпатию прекрасной драконессы. Впрочем, она и так была несбыточной – с Берком-то Геледра раньше познакомилась. Еще раз вздохнув, я собрался с силами и решил защищать последнее, что у меня осталось – свою честь. Раз уж самоуважения никакого...
Я поймал вибрацию краев разорванной Грани и почувствовал, как меняется мое тело, растет, разбухает, набирает силу. А потом голубой лентой, осколком неба взмыл вверх. Ну, да! Да! Я – голубой дракон! Не бирюзовый, не аквамариновый, не циановый. Даже не цвета горного льда. Этот проклятущий оттенок по обеим сторонам Грани ассоциируется либо с новорожденным младенцем мужеского полу, либо... Смейтесь!
Все мои комплексы очень быстро смела струя огня, пущенная одним из противников. Я и так был не на шутку зол из-за этого вынужденного превращения, а тут... Не знаю, что на меня нашло. Ледяные копья, стрелы, молоты, ежи и фейерверки полетели во все стороны, разя, протыкая, сминая, разрывая. Я стал машиной смерти. Когда-то давно, в бытность мою еще юнцом неоперившимся, Берк пытался на пальцах объяснить мне, что такое безумие боя. Я слушал, раскрыв рот, ничего не понимая. Потом, уже научившись драться, я мнил, что понял все. Еще позже, уже став рыцарем и драконоборцем, я посмеивался над своими прежними представлениями. Но только теперь я сумел дойти до этой бесчувственной, холодной и одновременно такой азартной стадии берсерка. Я защищал Геледру. Я защищал свою честь. Все остальное не имело значения.
И они дрогнули, дали нам пару мгновений передышки. Я успел поймать взгляд могущественной дочери Пурпурного Крыла и... не увидел в нем ничего, кроме восхищения. Потом, потом я найду в себе силы, чтобы списать это на горячку схватки, но сейчас я почувствовал, как еще шире расправились мои крылья, как никогда прежде не ощущаемая сила льда поднялась из глубин сознания и возможностей. А потом противников стало уже пятеро. И я увидел того, кого хотел убить. О, это пьянящее желание, адреналиновая эйфория всемогущества! Он был моим! Я хотел его! Хотел его смерти. Хотел увидеть, как под собственной тяжестью его тело с переломанными мною крыльями рухнет вниз, но еще больше я хотел перед тем пронзить его черное сердце. Все мои чувства обстроились. Я осязал воздух, разрываемый им, обонял запах предвкушения убийства, слышал его восторженный боевой клич, вкус его пота и безумия перекатывался у меня на языке. Зрение мое вдруг расширилось до пределов необычайных, и я увидел Геледру – вздрогнувшую, отшатнувшуюся, напуганную. Кровь ударила мне в голову. Я не ведал, что творю. Я кинулся на него, толкая перед собой смертельный ледяной таран. Промахнулся. Не попал ему в грудь. Но и он не сумел полностью уйти от удара. Я услышал вожделенный треск ломающихся костей правого крыла и взмыл вверх, готовясь к новой атаке. Не успел. Огненный шар, заряженный магией уничтожения, несся ко мне. Я увернулся. Есть все-таки в этой разрушительной огненной магии что-то очень примитивное. Я начал выписывать пируэты вокруг него, ища наиболее подходящий ракурс для атаки. Я таки достал его. Полет моего врага больше не был таким стремительным и точным.