Киевлянка Юлия А. не сомневалась, что детей находят в капусте. Там она и нашла дочь.
Своё детство я провела на Западной Украине, где служил мой отец — офицер Советской Армии. Там я родилась, там прошло детство.
У нас была отдельная квартира в двухэтажном четырёхквартирном доме. Был двор для игр, обнесённый забором, где мы — дети дружных четырёх семей соревновались, чья клумба красивее, разводили голубей, а в жаркую погоду по очереди плескались в одном корыте в разогретой солнечными лучами воде.
Было во дворе ещё одно строение. Называлось оно «летняя кухня». Когда-то, когда ещё не было газа, и приходилось готовить на печке (не русской печи, а маленькой, с нарядными фигурными дверцами, покрытой «глазурью»), летом в квартире становилось очень жарко, и все уходили варить, парить и жарить в «летнюю кухню». Но я этого уже не застала — знаю только по рассказам. В моё время её использовали как склад, как место, где ютились зимой бездомные животные, которых все дружно подкармливали, и ещё один раз в год, осенью, из неё вытаскивали весь хлам, драили, устилали бумагой пол, и завозили туда пару грузовиков капусты. Тогда объявлялся аврал, и все соседи начинали шинковать и засаливать её в бочках, которые относили в погреб под домом. Он был огромным и нам, детям, казался настоящим подземным царством.
Мама работала в библиотечном коллекторе, в доме была прекрасная по тем временам библиотека. Я читала с четырёх лет, а с шести — уже запоем. Может быть поэтому, единожды поверив в сказку, что дети зарождаются в капусте, куда их, как куколок бабочки, укладывают аисты, а потом родители выбирают себе вылупившегося из куколки и понравившегося им младенца, я не искала других объяснений, а была занята познанием других сторон мироздания.
Это было то душевное время, когда юношество зачитывалось Хемингуэем и Тургеневым, когда первые поцелуи ещё были «робкими», когда белая фата действительно символизировала чистоту…
Говорю об этом не для того. чтобы противопоставить дню сегодняшнему или устроить дискуссию «В каком возрасте надо начинать заниматься сексом?» Просто было такое время. И этот факт нельзя сбрасывать со счетов.
У меня были кошка, собака, ручные мышки, несколько прижившихся после маминого врачевания птиц, но не было у меня младшей сестрёнки. А я так мечтала иметь её!
И поэтому каждый год с замиранием сердца ждала, когда летняя кухня заполнится хрустящими, пахнущими свежестью кочанами, когда все уйдут, закроют дверь и займутся своими делами. Впереди у меня были вечер и ночь: И вот тогда, вооружившись фонариком, я начинала, вздрагивая от каждого шороха, перебирать капусту.
В тот памятный для меня вечер в слабом луче фонарика показалась маленькая голая детская ножка…
Если я буду описывать своё состояние, свои действия и свои мысли в тот момент, это будет отдельный рассказ о растоптанных детских иллюзиях и мечтах…
Конечно же, это был не ребёнок. Несмотря на все мои предосторожности, взрослые знали о моих ежегодных поисках. Они и подложили мне в качестве подарка (мой день рождения в октябре) куклу, которую я возненавидела на всю жизнь.
Я училась во втором классе. Через несколько дней я уже знала о деторождении всё в том варианте, который могла предложить «улица». Увы… От нового знания я приходила в себя не один год…
И вот прошло время. Я уже жила в другом городе, у меня была семья: муж, сын. Но как и в детстве. мне ночами снилась маленькая девочка в капусте. Я мысленно шила ей наряды, завязывала бантики. Но её у меня не могло быть. Врачи запретили мне ещё раз рожать.
Два года назад в октябре я побывала в городе моего детства. В ночь перед отъездом мне снова приснился мой извечный сон — маленькая кудрявая девочка, спящая среди горы капусты в «летней кухне» моего детства.
В нашей квартире я увидела других людей, но соседи были всё те же. Я приехала на несколько часов. К соседям забежала «на минутку — обняться». Но почему-то именно в этот день, именно в эту «минутку» соседи заготавливали капусту…
Чем больше я думаю обо всём этом, тем твёрже становится моё убеждение, что всё, что произошло в моей жизни, — не случайность. Хотя я не молилась, не ставила свечей, не просила Всевышнего, Он и без этого всего знал мои мечты. Наверное их неизменность и сила желания были таковы, что не могли быть не услышаны.
Движимая воспоминаниями, я постояла под грецким орехом, который в детстве посадила своими руками, вытерла слезу у пустой голубятни (дети выросли!), превращённой в сарайчик, зашла в «летнюю кухню»…
Среди кочанов капусты на скомканном рваном ватном одеяле спала маленькая кудрявая девочка…
…Я пришла в себя в квартире соседей. Мне брызгали в лицо водой, рядом суетились соседи и ещё какая-то незнакомая старушка. Это оказалась бабушка той малышки, которую я столько раз видела во сне, а сейчас увидела наяву.
Теперь у меня не только сын. но и дочь. Непосвященные всегда говорят об их внешнем сходстве. И это действительно так. И ещё в нашей семье появилась бабушка, заменив умершую мать моего мужа.
Они были погорельцами. Почти год перебивались бабушкиными мелкими подработками: помочь нашинковать капусту (!), помыть полы, постирать бельё и т.п. В тот день после работы бабушка побежала в магазин купить продукты на заработанные деньги, девочку соседи покормили и выпустили погулять во дворик. Малышка забралась в «летнюю кухню» и, разморенная сытным обедом, уснула. Мой приезд заставил всех забыть о ней…
Я счастлива. Верю, что счастливы и моя дочка, и бабушка, и что никогда они не будут иметь повода пожалеть о том, что поверили мне в тот день.
Бог этого не допустит. Ведь именно Он готовил меня к этой встрече всю мою жизнь.
Пенсионерка из Саратова Маргарита Васильевна Николаева отказывается верить в чудо, сопровождающее ее жизнь уже сорок три года.
Мне уже 60 лет. Свою жизнь я прожила, как и все мои ровесники, пройдя через пионерию, комсомол, партию. В жизни не было притворства, карьеризма, хитрости. Она сложилась так, что «все ужасы семидесятилетнего правления коммунистов» меня не коснулись: никто ни в моей семье, ни мои знакомые не были репрессированы, у меня не было проблем страха или притворства, потому что то, что я говорила, и то, о чём я думала ни в какой мере не было против моей Родины и партии — за них я искренне всегда готова была отдать жизнь.
Сейчас всё изменилось. Всё, что составляло смысл моей жизни, почему-то оказалось злом. Так считают мои дети, моя внучка, об этом я каждый день слышу или читаю.
Я не выхожу вместе с полоумными стариками устраивать «кастрюльные бунты», не участвую в митингах или демонстрациях. Зачем? Я ведь не враг своим детям. Если они хотят жить иначе, чем жила я — это их право, и предательством по отношению к ним было бы пытаться тянуть их туда, где им не нравиться.
То же касается и веры. Всю жизнь я провела под знаменем атеизма, в таком же духе я воспитала своих детей.
Теперь всё встало с ног на голову. Конечно, мои дети не стали религиозными фанатиками, но посещение церкви, обращение к Богу в различных жизненных ситуациях — это вошло в их жизнь, и я надеюсь, что искренне. Не скажу, что это радует меня, но ещё больше меня огорчило бы, если бы это было притворством или данью моде.
Иногда я начинаю чувствовать, что тоже включаюсь в их отношения с Богом. В тяжёлые минуты я стала говорить: «Господи, помоги мне! — а потом добавляю, — Если ты есть…» И … не верю.