После этого ни одна шутка мужа, ни какое его доброе слово не могли растопить мою холодность. Юрка поглядывал на меня с волнением. Ага, забеспокоился!
С двумя детьми и поскандалить некогда. Танечка показывала новый танец, Ваня повел папу играть с подаренной машинкой. "Ну ничего, заснут дети, ты за всё дашь ответ!" – я мысленно погрозила мужу.
Таня засопела через минуту, как добралась до кровати. А Ванечка понял, что мне хочется быстрее его уложить, и сделал всё, чтобы этого не случилось. Рекордное количество раз просил пить, в туалет, почитать сказку и сказать папе спокойной ночи.
Когда я, пошатываясь, вышла из детской, Юра похрапывал. Я зевнула, хотелось спать. Но я собиралась выбить признание из мужа.
— Как ты можешь спать! — накинулась на него.
— Что, что такое? — Юра резко сел на кровати и осмотрелся по сторонам, потирая глаза.
Я читала, что человек в полусне всегда отвечает правду, и задала главный вопрос, пока муж не успел прийти в себя:
— Кто она?
— Она? Она – собака! — выдал правду Юра.
— Какая собака! — мало мне потрясений на сегодня.
— Танюшка просила, а ты всё против. Вот мы и решили сюрпризом, — Юра потянулся к телефону и посмотрел на время. — До утра не подождет?
— Нет, — рявкнула я, как та собака, которую мне скоро приведут. — Ты мне хвостом не виляй! Сапоги чьи?
Юра окончательно проснулся и смотрел на меня с удивлением своими прекрасными голубыми глазами с коричневыми крапинками:
— Милая, ты, наверное, устала, ложись спать.
— Я так и знала, что не скажешь, — я вышла из спальни и вернулась с сапогами. — Знай, завтра я их выкину!
— Не нравятся? — Юра подошел ближе, посмотрел на сапоги и даже потрогал. — А вроде ничего.
Такой наглости я не ожидала, и, глотая слезы, прошептала:
— Ты покупал?
— Разве? Не помню.
— Значит, она, — я надеялась, что Юра станет всё отрицать, но его спокойствие било сильнее измены.
Муж погладил меня по руке:
— Не нравятся: сдадим, обменяем. Да выкинем, в конце концов!
— Это ты Ей говори! — я вытирала слезы рукавом футболки.
— Кому ей? Продавщице? — Юра вытаращил глаза.
— Так она продавщица! — ага, проговорился! Работает метод!
— Какая она? Причём тут сапоги! — Юра ходил по комнате, как тигр в клетке.
Квартира у нас обычная, спальню побольше детям оставили. В нашей — кровать, шкафы и узкий проход. Юра проходил два шага вперед, разворот, два шага обратно, опять разворот. Не погуляешь.
Подошел ко мне, попытался обнять:
— Давай спать, а завтра расскажешь.
Я выскользнула из объятий, скрестила руки и обдала мужа холодом:
— И так всё ясно. Осталось решить, что скажем детям.
— Женщины, — процедил сквозь зубы Юра. Плюхнулся на кровать, демонстративно отвернулся. Через минуту мирно сопел.
Я ворочалась в кровати, не находя удобного места. А говорят, хорошо спят люди с чистой совестью. Вранье.
***
Проснулась я с ощущением, что вместо головы у меня отбивная, которую я вчера так колотила. Юры в кровати не оказалось. Я вскочила, а вдруг он совсем уехал! Сердце сжалось, дыхание перехватило. Я открыла дверь и услышала голоса, которые доносились из зала. Шумно выдохнула. Может, мне всё приснилось?
Муж и дети сидели на диване. Ванюша залез папе на колени и скакал, как на лошадке. Танюша читала книгу, показывая на какую–то картинку. Я пригляделась: про собаку точно не приснилось, Таня держала "Советы начинающим собаководам". Да пусть заводят, не съест меня, зато детям радость.
Юра увидел меня, улыбнулся и помахал рукой. Ответить на улыбку я не успела, в дверь позвонили.
Я побежала открывать. Подбегая к двери, подняла и аккуратно поставила сапоги. Продавщицы или чьи, а нечего мне порядок портить.
Посмотрела в глазок. Мамочка.
— Здравствуй, доченька, ну и погодка! — мама переступила порог и замерла.
Я проследила за её взглядом. Мама, не отрываясь, смотрела на сапоги, из–за которых я столько выстрадала. Слезы предательски подступали, но меня смутило удивление мамы. Вытерев на всякий случай сухие глаза, я с интересом наблюдала.
Мама с испугом перевела взгляд на свои ноги, вскинула руки к голове и вскрикнула:
— Чьи это сапоги?
— Понимаешь, мама, не всё в жизни складывается, как мы мечтаем, — начала я заранее подготовленную речь и взяла в руку сапог.
— Да я об этих! — впервые в жизни перебила меня мама и выпятила нестареющую ножку.
Меня пробило холодным потом, ноги стали ватными, горло перехватил спазм, и я просипела:
— Мои.
Неожиданная догадка присела на край сознания, я протянула вперед сапог: