Не могу понять, имела ли ли ее убежденность в моих талантах объективные основания, но помню, что с раннего детства был полон решимости оправдать ее ожидания. Не сомневаюсь, что вундеркиндом в настоящем смысле слова я не был. Но память, судя по всему, имел отличную. Долгое время мне казалось, что она у всех такая, но сейчас я так не думаю.
Папина грамота 1934 г.
Читать я научился самостоятельно в четыре года и затем читал запоем в течение многих лет. Между прочим, в 1945 году в свалке хлама на своей работе мать нашла и принесла домой несколько книг, предназначенных в военное время для растопки печек, но, на мою удачу, избежавших этой участи. Среди них были «Борьба за огонь» Рони-старшего, «Межпланетные путешествия» Штернфельда, «Следы на камне» Рида, «Как человек стал великаном» Ильина и Сегал, «Занимательная ботаника» Цингера. Очень рекомендую эти книги всем, кто с ними не знаком.
Попробуйте!
Перечисленных книг давно нет со мной, но я как будто вижу их обложки, иллюстрации и хорошо помню свои детские впечатления от каждой из них. В частности, в связи с последней из списка, хочу спросить: «Знаете ли вы, каков самый вкусный фрукт на свете?» Сам я ответ получил восьми лет от роду в послевоенном, скудно снабжаемом продуктами Ленинграде из той самой книжки Цингера 1934 года издания. Это – так называемый дурьян, название которого созвучно с дураком и потому запомнилось. В 1978 году, женившись на Татьяне Шапошниковой[17], я пересказал ей соответствующий отрывок из «Занимательной ботаники». Будучи оба невыездными, мы были уверены, что наши шансы отведать дурьян столь же равны нулю, как и вероятность лично убедиться в реальном существовании Парижа и Лондона. Однако, времена изменились, и спустя 25 лет на Тайване мы получили возможность самостоятельно обнаружить ошибку в «Занимательной ботанике».
Нет, дурьян по вкусу ничуть не напоминает помесь клубники с ананасом, как утверждал автор книги, который, скорее всего, никогда этот фрукт не пробовал. В действительности, на вкус дурьян похож на нежный сладковатый крем. А его запах – дискуссионная тема, которую я, пожалуй, оставлю за рамками своего повествования. В настоящее время информацию о свойствах этого экзотического фрукта ничего не стоит найти в сети, а в западных странах его можно купить в хороших китайских супермаркетах.
Наша комната
Давно пора описать наше жилище на улице Марата, и это несложно. Представьте себе прямоугольную комнату площадью примерно 3.5 м х 2.5 м, посреди одной из коротких сторон которой расположена дверь в коридор, а напротив окно во двор. В углу, с левой стороны от двери, – печка в форме цилиндра с гофрированной металлической боковой поверхностью, выкрашенной масляной краской в бежевый цвет. Далее, вдоль левой стены – платяной шкаф, крошечный буфет и мой диванчик, на котором когда-то спала бабушка Гита, а между ним и окном – под углом 45 градусов трюмо с зеркалом. В зеркале я систематически разглядывал себя, каждый раз оставаясь недовольным своей внешностью – недостаточно умной и мужественной.
Вот как выглядела та самая девятиметровая комната
На мамином трюмо, на кружевной салфетке, помимо подаренного ей кем-то флакона духов «Красная Москва» в виде Спасской башни, находилась пудреница веджвудского фарфора с голубым портретом красивой дамы в стиле ар-нуво на белой крышке. Под крышкой лежала вата, а под ней светло-розовая пудра. На салфетке помещались также сувениры маминого детства: пара тропических раковин, в одной из которых «шумело море», и керамический раскрашенный домик со снимающейся крышей. В нем хранились пуговицы, в том числе несколько старинных. Поначалу лежал на трюмо и желтоватый резной веер, сделанный, по словам матери, из слоновой кости. Он очень меня интересовал, и вот, оставаясь дома один, я стал выламывать из него планочки, понемногу, чтобы было незаметно. К каждой из таким образом изолированных планок Вовочка подносил зажженную спичку. Тогда планка вспыхивала, горела ярким пламенем, шипя, и исчезала, оставив неприятный синтетический запах. Неужели слоновая кость могла гореть? Веер постепенно становился все реже и, наконец, исчез, но мама вопрос о его судьбе не поднимала.
Две раковины и домик под желтой крышей, которым больше ста лет, теперь у меня на книжной полке. А пудреница моей мамы по праву принадлежит ее внучке и моей дочке Гале, которая живет в Иерусалиме.
17
Татьяна Олеговна Шапошникова, 1946 г. р. – математик. В 70-х гг. переводила с английского для «самиздата» К.С. Льюиса, в частности «Нарнию». Среди ее переводов со шведского, опубликованных в последние годы, – книги Астрид Линдгрен, Барбру Линдгрен, Свена Нурдквиста и Ульфа Старка.