Межрайонное отделение полиции было тихим и практически безлюдным. Тусклый желтоватый свет пробивался сквозь оконные решётки и падал на стоящую в горшке диффенбахию с большими запылёнными листьями. Чуть дальше от окна устроился второй вечный обитатель дежурки — пухловатый майор Захарчук. Исправно отработав в органах, он по выслуге лет получил это своё звание, практически не вставая с того кресла, на котором сидел и сейчас.
Тяготы службы, свалившиеся на его плечи в виде бумажной и организационной работы, майор принимал стоически. Куда сильнее его теперь беспокоило, что в отсутствие электричества он не может включить небольшой телевизор и насладиться очередным повтором очередного сезона очередного сериала про «Ментов». Захарчук вздохнул, повесил китель на спинку стула, надел выпуклые очки и хотел было вернуться к разгадыванию кроссворда, но его отвлёк долбящий металлический звук.
— Чё тебе, майдановец? — выглянув из дежурки в пустой коридор, громко спросил майор.
— Пить хочу, — раздался в ответ немного резкий и высокий голос молодого человека.
Захарчук с недовольным видом поднялся с места, надел китель и, взяв бутылку минералки из начинающего подтекать холодильника, зашаркал по коридору в сторону «обезьянника». Там в зарешёченном полумраке, вытянув вперёд длинные ноги в порванных джинсах и обшарпанных кедах, сидел задержанный третьего дня студент Петров.
— Держи вот… — сунул Захарчук бутылку между прутьев, и она тут же скрылась внутри.
Послышался треск мятого пластика и громкие глотки, а затем из темноты появилась взлохмаченная голова Петрова.
— А обед сегодня будет?
— Кормление задержанных по графику в 19 часов.
— Напишу, что вы использовали на мне пытку голодом, — пригрозил Петров, отдавая бутылку.
— Куда? В телеграм свой что ли напишешь? — спросил дежурный, в общем-то довольный тем, что завязался какой-то разговор. — Нет связи-то…
— На бумаге потом напишу, — уверенно ответил студент, снова занимая место на шконке, нахохлившись в своей короткой байкерской куртке, словно замёрзший воробей.
— Грамотный что ли? — усмехнулся Захарчук. — Ну, пиши-пиши, майдановец…
— У нас был миг’ный пг’отест! — возразил Петров, до этого, очевидно, старавшийся избегать слов с буквой «р», а потом добавил. — Устг’оили тут ГУЛАГ…
— Чего?
— Сталинские застенки устг’оили, говог’ю, вот что… — повторил студент, гордо скрестив руки на груди.
— Ты сильно умный? На юриста учишься что ли? — поинтересовался майор.
— На истог’ика.
— Ты ведь, Петров, у нас на митинг Анального ходил? — уточнил Захарчук.
— Ну, ходил.
— Он был несанкционированный?
— Да, — ответил Петров уже менее решительно.
— При задержании сопротивление оказывал?
— Оказывал, — подтвердил студент, уже совсем поникнув.
— Ну вот, — с нескрываемым удовлетворением в голосе подытожил дежурный, — значит, всё в рамках правового поля. На 72 часа я тебя могу и безо всякого митинга задержать. А Иосиф Виссарионыч твой, когда со своими друзьями-большевиками бунтовал, и подольше сидел. Ничо! Не жаловался. Измельчали вы… Революционеры, блядь…
— Да ладно… — пренебрежительно отмахнулся рукой Петров. — Вы бы меня по любому для галочки замели. Знаю я вас! Наг’коту бы мне подбг’осили..
— Я бы тебе телефон логопеда подбросил… — покачал головой Захарчук.
— Издевайтесь дальше! Мне всё г’авно!
Майор грустно вздохнул, ещё раз бросил на молодого человека осуждающий взгляд из-под толстых очков, и зашаркал в свою дежурку. Под холодильником там уже натекла приличная лужа. Недовольно пробурчав себе под нос что-то про безответственных электриков и оперов, которые «вечно где-то шляются», Захарчук достал из-за двери швабру с намотанной на неё тряпкой и растёр воду по полу.
На стене размеренно тикали китайские батареечные часы. И с каждым щелчком пластиковых шестерёнок это одинокое дежурство казалось майору всё более и более странным. Сначала всех будят по какой-то непонятной тревоге, потом отключают электричество и связь, теперь никто не является на работу… А он что же? Должен сидеть тут в ожидании, без информации и распоряжений. Захарчук поднял подслеповатые глаза на циферблат и, беззвучно пошевелив губами, полез в окончательно оттаявший холодильник. Достав с верхней полки одинокий пластиковый контейнер, дежурный открыл его и, поразмыслив, ложкой перевалили через край в одноразовую тарелку горку слипшихся макарон и одну сосиску. Вторую ложку он воткнул в оставшиеся в контейнере макароны и со всем этим немудрящим ужином снова поплёлся по коридору.