— Арт-хаус, — машинально прочитал мужчина и грустно вздохнул. — Да… Арт-хаус какой-то.
Неожиданно он сообразил, что в тишине забитого трупами помещения слышится негромкая музыка. Мобилка в его руке всё ещё настойчиво вызывала заветный номер. Сомнений не оставалось — телефон звонил где-то здесь.
Вексель внимательно осмотрел пол, вглядываясь в мёртвые лица, но мелодия определённо исходила откуда-то ещё. Идя на звук, он покинул кинозал, преодолел небольшой коридорчик и оказался в основном помещении книжного клуба, где напротив уютного кафе были выставлены стройные ряды книжных стеллажей. Музыка становилась всё громче, пока, наконец, Вексель не определил её источник — большой ком оранжевого синтетического меха, валявшийся в луже у барной стойки рядом с перевёрнутой кофемашиной.
Очевидно, из разгромленного в ходе драки бара вылилось изрядное количество различных жидкостей. Не отключённый, но перевёрнутый на пол агрегат закоротил и субъект в оранжевом костюме, наступив в лужу, получил удар током.
Вексель торопливо оттащил меховую тушку за шкирку в сторону и, прислонив спиной к стене, стащил закреплённую на липучках лисиную голову.
Под маской оказалось хорошо знакомое мужчине лицо, уже почти белое с посиневшими губами.
— Мариша… Что же случилось? Как же? — окончательно потеряв самообладание, забормотал Вексель, тщетно стараясь нащупать пульс на шее дочери. Марина была мертва. И, по-видимому, уже довольно давно. Мужчина опустился на пол рядом с трупом.
Впервые за всю свою жизнь Вексель почувствовал себя по-настоящему беспомощным. Ни страх быть пойманным, ни арест, ни даже дальнейшее лишение свободы — не действовали так на старого вора, как внезапное осознание смерти самого родного ему человека.
В эти минуты ему вспомнились все его прошлые разговоры с Мариной. Денег, накопленных Векселем за лихие годы, с погоном хватило бы девчонке и на учёбу и на жизнь. Не так, чтобы мазать «чёрную» на «красную», но упакована она могла быть не хуже любой мажорки из числа депутатских детишек. Однако, что Марина действительно унаследовала от Векселя, так это упрямый характер и жёсткое следование своим собственным принципам. А по её понятиям брать деньги у папы-вора было западло. После нескольких ссор, девчонка, что называется, упёрлась рогом и, закусив удила, решила работать сама. «Любая работа. Главное честно! Не так, как ты»— бросила она тогда в лицо отцу. И что же? До чего это довело? Для чего теперь ему, старику, жить? Ради кого? Всё глубже погружаясь в такие опустошающие душу мысли и пуская по морщинистой щеке скупую слезу, мужчина вдруг почувствовал движение.
Он медленно повернул голову и обомлел. Перед Векселем в полный рост стояла Марина, которую он минутой назад уже мысленно похоронил. Но не успел опытный уголовник решить, что ему делать: горевать или радоваться, как две пушистые оранжевые лапы сжались на его шее. Марина, а точнее то, во что она превратилась, всем своим весом навалилась на папу, стараясь придушить, как лиса курицу.
Исхитрившись вывернуться, Вексель сразу отскочил на безопасное расстояние.
— Ты что, дочка? Папу не узнаёшь? — вскричал он, наблюдая, как Марина медленно переводит на него свой пустой взгляд, готовясь к новому прыжку. Впрочем, сейчас фактора внезапности на её стороне уже не было. Мужчина довольно просто уклонился от резкого, но неуклюжего прыжка ополоумевшей девушки в нелепом костюме.
— Ты не шути так, Мариша… — попытался образумить дочку Вексель, но та, казалось, совсем ничего не слышала.
Следующим прыжком девушка всё-таки поймала Векселя, прижав его к одному из стеллажей, с которого посыпались книги. Около лица вора заскрежетали зубы, пытавшиеся добраться до его шеи. Не глядя, схватив с полки ближайший томик, до которого он смог дотянуться, Вексель впихнул его корешком прямо между клацающих челюстей Марины.
— Мала ты ещё на папку хлебальник раскрывать! — зло процедил мужчина и, воспользовавшись заминкой, ловко завернул руку дочки за спину. Этот нехитрый приём сработал. Через минуту, он уже прижимал её к полу коленом, а обе заведённые за спину руки, крепко скручивал своим ремнём. Марина угрожающе рычала, впиваясь в книжный корешок зубами, но не догадывалась разжать их.
Ещё через пять минут Вексель погрузил брыкающуюся девицу на заднее сиденье бордовой «девятки», запаркованной прямо на тротуаре. Для надёжности он ещё несколько раз перемотал её поверх пушистого лисиного костюма найденным в бардачке скотчем. На этом воспитательный момент был завершён.
Вексель тяжело вздохнул, озабоченно посмотрел на продолжавшую извиваться Марину и только сейчас рассмотрел книжку, которую удачно использовал в качестве кляпа. Название очередного раскрученного бестселлера «Гузель закрывает хлебало» показалось старому уголовнику ироничным. Впрочем, ещё в лагере он отдавал большее предпочтение классике. Заведя мотор, он резво развернулся на пятачке у книжного клуба, и погнал машину прочь по заснеженной дороге.