Пётр Петрович моментально побагровел.
— Это была случайность.
— Ну-да, ну-да… Я помню. Проводок отошёл.
— Всё бы сработало, если бы нам подписали повторную серию испытаний.
— Да куда там… Просто тема была бесперспективна, — проговорил старик.
— С вашей точки зрения!
— Согласно результатам вашего испытания.
— Только не надо делать вид, что вы сожалеете, — злобно сверкнул глазами Пётр Петрович.
— Отчего же? Не стану спорить… Я даже рад. По крайней мере, мы смогли до поры свести концы с концами. А наш институт тогда неплохо сэкономил, закрыв парочку сомнительных проектов без окупаемости. Вы знаете, как плохо я отношусь к недостаточно обоснованным и затратным проектам…
— Тем не менее, потом это не помешало вам растащить с них всю материально-техническую базу, — перебил коллегу Пётр Петрович.
— Ну, это другое…
— И сколько упёрли лично вы?
— Вы сейчас всерьёз решили предъявить мне обвинение? — Борис Сергеевич грустно, почти разочарованно, посмотрел на Петра Петровича.
— Нет, я оставлю это на вашей совести, — снова усмехнулся учёный. — Меня интересует лампа 6И1П с индексом Э4.
— Экспериментальный гептод? Зачем? — удивился седовласый профессор. — Технология уже морально устарела.
— Не для моих целей, — отрезал Пётр Петрович. — В институте не осталось ни одного действующего образца. А вы… Просто не могли не умыкнуть себе несколько штук.
— Это правда, — согласился Борис Сергеевич. — И, справедливости ради, имел на это право… В конце концов я приложил руку к их созданию. Мог же я хоть немного компенсировать этот свой труд…
Он тяжко подвинулся вперёд всем телом вместе с креслом, какое-то время копался в выдвижном ящике старенькой стенки, заваленной книгами и разным хламом, достал оттуда отвёртку и принялся неловко откручивать заднюю стенку пузатого полированного телевизора, покрытого сверху кружевной салфеточкой. Закреплённая всего на паре винтов, пластмассовая крышка быстро поддалась и отпала. Борис Сергеевич забрался рукой внутрь старомодного агрегата и вынул наружу поблёскивающую стеклом и металлом продолговатую лампу.
— Вы использовали её для телевизора? Как убого… — удивился Пётр Петрович, всё это время смотревший на профессора с нескрываемым презрением.
— Мы же делали лампу под стандартный разъём, — пожал круглыми плечами Борис Сергеевич и протянул миниатюрное устройство своему бывшему коллеге.
Пётр Петрович хотел сказать ещё что-то неприятное, но в комнате появился взволнованный Толик. При одном лишь взгляде на его лицо было понятно, что начало происходить нечто непредвиденное. Учёный подошёл к окну и осторожно выглянул из-за плотной шторы, будто такая осторожность могла на что-то повлиять.
Во двор из дома Бориса Сергеевича, из подъездов соседних домов, из соседних дворов, покачиваясь, ползли вереницы тёмных фигур. Они неторопливо, но довольно быстро собирались в небольшие группы, примыкали друг к другу всё плотнее, заполняя практически всё свободное пространство. Складывалось ощущение, что жильцы вдруг решили собраться на стихийный митинг и вот-вот начнут взволнованно обсуждать какой-нибудь насущный вопрос ЖКХ, вроде внепланового отключения горячей воды. Но в данном случае всё происходило в полной тишине, отчего делалось особенно жутко.
— Боюсь, Анатолий Ефремович, чаепитие отменяется, — проговорил Пётр Петрович и, подняв с пола свой чемодан, раскрыл его на старом телевизоре, как на импровизированной тумбочке. Всё пространство внутри занимал какой-то хитроумный прибор, больше всего напоминающий вывернутый наизнанку радиоприёмник с большим количеством подстроечных катушек, кнопок, тумблеров и всевозможных крутилочек. Солидная часть была отведена под пару-тройку десятков аккумуляторов от мобильных телефонов, скрученных вместе изолентой и, очевидно, питавших всё устройство.
Учёный не без удовольствия вытащил из хитросплетения проводов круглый серый разъём, с расположенными по кругу дырочками, воткнул в него электронную лампу, так же любовно спрятал внутрь, щёлкнул тумблером и принялся со знанием дела поворачивать многочисленные ручки.
— Занимательно, — оценил Борис Сергеевич, с интересом разглядывая устройство через плечо Петра Петровича.
— Неужели очередная вундервафля от нашего доктора апокалипсических наук? — воодушевился Толик. — Не иначе сейчас все зомбари лягут в радиусе ста километров.
— Вы излишне оптимистичны на счёт моих способностей, Анатолий Ефремович, — ответил учёный. — Но благодаря патологической запасливости многоуважаемого Бориса Сергеевича, мы теперь можем воздействовать на наших неживых друзей более тонко, через управляющее поле. Полагаю, это будет куда более научно, чем просто долбить их разрядами и электромагнитными импульсами.