— Вы ведь собрали что-то вроде радиоприёмника? — уточнил старик.
— Приёмника-передатчика, — кивнул Пётр Петрович. — Что-то вроде супергетеродинного приёмника-передатчика, если быть точным. Высокая чувствительность и избирательность позволяет ему работать на тех же режимах, что используют и эти… существа.
— Занимательно, — задумчиво повторил Борис Сергеевич.
Тем временем Пётр Петрович закончил настройку, закрыл чемодан, выпрямившись в полный рост, деловито произнёс:
— Ну, вот и всё. Спасибо. Теперь мы можем идти, — и вместе с чемоданом проследовал в прихожую. Окинув растерянного Бориса Сергеевича насмешливым взглядом, Толик последовал за учёным.
— Постойте… Как же? Вы просто уходите? — забормотал седобородый старик, явно не ожидавший такого стремительного развития событий.
— Да, — спокойно ответил Пётр Петрович, тщательно наматывая на шею шарф и надевая пальто. — Мы уходим, а вы остаётесь. Сердечно благодарим за содействие. Отечественная наука не забудет ваш труд…
Холодный пот вдруг прошиб Бориса Сергеевича. И вовсе не потому, что сейчас он снова останется один в своей небольшой квартирке, заваленной старыми вещами и книгами. А от внезапного осознания собственной бесполезности. Всё, что ещё могло твориться, происходило где-то снаружи, вне его жизни, а его возможные притязания, достижения, мечты о признании на глазах рассыпались, просачивались, словно песок между пальцами.
— А как же… Я? Мои наблюдения? Записи? — засуетился старый учёный. — Вам же может понадобиться совет ваших более опытных старших коллег.
— Позвольте мне усомниться в этом, — после некоторой паузы сухо произнёс Пётр Петрович наблюдая, как старик торопливо засовывает свои ноги в тяжёлые ботинки и, путаясь в рукавах, натягивает пуховик на своё шарообразное тело.
Тем не менее учёный и студент всё-таки дождались престарелого профессора. Все трое вышли из подъезда одновременно. Первым, широким и уверенным шагом, шёл Пётр Петрович с чемоданом в руках. За ним, напряжённо озираясь и на всякий случай, держа на изготовке циркулярную пилу, двигался Толик. Борис Сергеевич, поспешал в самом конце, волоча подмышкой полиэтиленовый пакет, куда он запихнул стопку общих тетрадей со своими записями.
Толпа мертвецов, будто ретируясь от такой безудержной самоуверенности и наглости, расступалась перед людьми, оставляя вокруг них пространство около семи-восьми метров в поперечнике. Находясь в этом своеобразном пузыре, троица довольно быстро продвигалась к выходу из двора.
— Круто… — восхитился Толик. — Они боятся нас, да? Как собаки ультразвука или типа того?
— Скорее не видят, — отозвался Пётр Петрович. — Но в том, что это круто, вы, Анатолий Ефремович, полностью правы. Моё устройство переизлучает колебания, которым подчиняются эти создания. Волны накладываются в противофазе, амплитуды взаимно вычитаются и возникает своеобразная зона, куда мёртвые просто не могут зайти…
— Мёртвая зона для мёртвых, — усмехнулся студент.
— Да, это определённо успех, — запыхавшимся голосом поддакнул сзади, порядком отставший Борис Сергеевич. — Вы ведь не забудете о своём обещании упомянуть меня в ваших работах? Только подождите… Вы идёте слишком быстро.
Пётр Петрович резко остановился и оглянулся на престарелого профессора.
— Научный прогресс движется стремительно. Он не будет вас ждать. А нам с Анатолием Ефремовичем предстоит ещё много важных и срочных дел… Но не переживайте, я ничего не забываю. В том числе и своих обещаний… Надеюсь, отношения с соседями у вас лучше, чем с коллегами?
Борис Сергеевич хотел было переспросить, чего конкретно касался этот внезапный вопрос, но неожиданно встретился глазами с колким взглядом Петра Петровича и всё понял. Толян мельком заметил, как палец учёного легонько поворачивает круглый переключатель на верхней панели у самой ручки чемодана. Невидимый безопасный пятачок вокруг устройства мгновенно сжался метров до трёх, оставив перепуганного Бориса Сергеевича вне своих границ. Смыкающаяся вокруг толпа мертвецов, потянула к человеку свои ледяные руки.
— Что происходит? — взвизгнул старик, теряя пакет, из которого на снег посыпались тетрадки.
— Не знаю… Наверное, просто проводок отошёл, — холодно ответил Пётр Петрович, наблюдая, как множество рук тащат в сторону его бывшего коллегу. Скрюченные пальцы хватали пухлого профессора за одежду и бороду, сжимались на его шее, поднимали над страшными скалящимися лицами, тянули влево и вправо. Ещё хрипящего и барахтающегося человека разорвали на части. Кто-то из мертвецов впился зубами в оторванную руку. Другой, распатронив профессорское брюхо, с увлечением вытаскивал наружу окровавленные кишки.