Вексель ещё раз осуждающе посмотрел на своего друга и вышел из квартиры вслед за своей неожиданно ожившей дочерью.
На улице по-прежнему было сумрачно и холодно. Всё вокруг на расстоянии десятка метров тонуло и расплывалось в плотной дымке. Желтоватые облака клубились над тёмными домами так низко, словно лежали на крышах. Откуда-то сверху, выше уровня этого облачного одеяла, редкими, но крупными хлопьями падал снег. Он опускался плавно и неторопливо, покрывая собой опустевшие дороги, неработающие светофоры, брошенные автомобили и бредущие куда-то фигуры людей…
Вексель озирался по сторонам, подсознательно ожидая, что сейчас кто-нибудь накинется на него сзади, но пошатывающиеся силуэты словно не замечали человека. Они беззвучно появлялись из белой пелены, как призраки, загребая ногами рыхлый снег, иногда шаркая и запинаясь, молча проходили мимо, и снова растворялись в плотной дымке. Двое рослых мужичков в оранжевых куртках пронесли мимо какую-то дверь. Другой, двигаясь вдоль вытянувшегося в тумане дома, монотонно и как-то лениво поправлял и ставил на место перевёрнутые урны.
— Не бойся, — проговорила, неожиданно пропавшая в тумане и так же неожиданно появившаяся, Марина. — Они не тронут нас. У них теперь свои дела.
— Какие? — рассеянно спросил старый вор и посмотрел на девушку.
— Свои, — расплывчато повторила она.
— Они же… Мёртвые… Откуда они знают, что делать?
— Сознание зарождается в неживой материи. Так уже было. И так будет, — ответила девушка, делая пару шагов в сторону. — Стой тут. Не уходи. А то потеряешься.
Вексель и не собирался никуда уходить. Он только продолжал смотреть на дочь, боясь потерять её из виду и непрерывно прикидывая реально ли всё происходящее, спит ли он, или, возможно, уже умер. Тем временем Марина закрыла глаза и, выставив вперёд руку с вытянутым указательным пальцем, начала медленно кружиться на месте, как будто была маленькой девочкой, играющей с друзьями во дворе в какую-то игру. Совершив три или четыре оборота, она резко остановилась и выпалила:
— Туда!
Она схватила отца за руку и уверенно потащила куда-то в туман. Вексель помнил, что именно так делала в детстве маленькая Марина, когда срочно хотела приволочь папу к ларьку с мороженным или витрине с очередной игрушкой. Поэтому сейчас, ощущая холодное прикосновение побелевшей руки, он решил просто довериться этому своему воспоминанию, и последовал за ней.
Так и не найдясь, что ответить другу, Роман Сергеевич ещё какое-то время неподвижно стоял в прихожей своей опустевшей квартиры. Сейчас рядом с ним не осталось никого, кроме антикварных ваз и картин, зеркал в позолоченных рамах и диванов с дорогой обивкой. Не было у него и ответов на множество раздирающих его мозг вопросов.
С нескрываемой ненавистью глядя на все эти интерьеры, доктор несколько раз обошёл квартиру в поисках пистолета, но так и не обнаружил его. «Похоже, старый жук Вексель спёр его же собственный подарок», — решил в итоге Роман Сергеевич. Задумавшись, он посмотрел на тяжёлую хрустальную люстру, подвешенную к потолку в гостиной. Пристреленные в бетон крюки для люстр часто вылетают. Роман Сергеевич хорошо знал это из своей медицинской практики. Поэтому он достал из-за дивана, заброшенный туда Векселем, топор. Привязал к середине обуха свой старый ремень. Затем вернулся в прихожую и, открыв навстречу друг другу двери ванной и туалета, пристроил топор сверху них, как перекладину. Оставшегося пространства как раз хватило, чтобы впихнуть миниатюрный пуфик с бордовой обивкой вышитой арабской вязью. Роман Сергеевич снял уютные домашние тапки и, оставшись в носках, встал на его край, сильно промяв под своим весом. Потом надел ремень на шею и слегка оттолкнулся ногами.
Глава 31. Фиберглассовая армия
в которой Лёня, Валя, Фагот, студент Петров и майор Захарчук сталкиваются с совсем уж необъяснимыми вещами, вспоминают историю, литературу и немного спасительной физики
За прямоугольными воротами из гофрированной жести и легко поддавшимся металлическим засовом открывалось большое и тёмное пространство склада. Похоже, этот большой сарай никогда не предназначался для хранения чего-то особенно ценного. Или же владелец всецело полагался на сторожей и нехитрые системы сигнализации. Впрочем, ни того ни другого тут уже не наблюдалось.
Тусклого желтоватого света, проникавшего через двери с улицы, было явно недостаточно, поэтому Фагот включил фонарик и принялся обшаривать лучом по сторонам. Дощатые ящики и коробки, напоминающие упаковку холодильников, плотно приставленные друг к другу, оставляли лишь узкие проходы и образовывали, таким образом, нечто вроде лабиринта.