Девушка подошла к окну и, с трудом повернув заевшую от времени ручку, настежь раскрыла облупленные деревянные рамы. Внутрь с улицы ворвался свежий морозный воздух. Вдыхая его полной грудью, она снова закрыла глаза, хотя теперь уже совершенно точно знала, что не спит.
— Вот чо тебя в такую г’ань подняло… — послышался сзади зевающий голос Петрова. — Смог’и-ка… А куда всё пг’опало?
— Просто погода наладилась, — всё ещё щурясь от солнца, блаженным голосом ответила девушка.
— Да нет же… Ты глаза-то откг’ой! Мег’твецы… Куда они все делись?
Валя неохотно посмотрела вниз, ожидая увидеть там следы вчерашней бойни, но там и правда ничего не было: только два «Камаза» на институтской парковке, местами закопчённые стволы деревьев и снег. Слепящий своей белизной снег, искрящийся на солнце.
Пробираясь через толпу мёртвых людей вслед за Мариной, Вексель вдруг ощутил необычную тревогу. В сгущающемся со всех сторон тумане, в рядах бредущих куда-то тёмных фигур, было невозможно понять, что конкретно это было. Но какое-то незримое волнение вдруг охватило всех вокруг и старому вору передалось это ощущение. Дочь крепче сжала его руку своими холодными пальцами и обернулась.
— Папа!
Её чуть мутные, но по-прежнему такие родные и живые глаза, вдруг наполнились невыразимым ужасом.
— Что? Что такое, Мариша? — полушёпотом спросил вексель, прижал к себе дрожащую девушку и стал гладить по голове, как много раз делал в её детстве.
— Больно! Как больно. Они чувствуют это… И я тоже, — зашептала девушка, вжавшись в папино плечо.
— Что случилось? Скажи, что болит?
— Вспышки… Они становятся сильнее. Они причиняют боль, — Марина посмотрела на отца. — Мы почти пришли… Нам только нужно подняться наверх. Это не так сложно. Ты должен спасти меня, папа! Всех нас…
— Хорошо. Хорошо, девочка моя. Ты же знаешь, я никому не дам тебя в обиду, — прошептал Вексель, всё так же продолжая гладить её по волосам.
Пытаясь сориентироваться в пространстве, он вдруг заметил впереди странную серую громадину. Бетонный конус, уходящий куда-то вверх. Некоторое время уголовник силился сообразить, что бы это могло быть, но когда запрокинул голову вверх, то сразу всё понял. Прямо перед ним уходил ввысь и терялся среди желтоватых облаков силуэт Останкинской башни.
Глава 35: Пятая гармоника
где герои полным составом отправляются покорять столицу, которая встречает их яркими огнями, делают новые физические открытия и неожиданно попадают на встречу выпускников
За окном вагона под монотонный стук колёс проносился зимний пейзаж. Войдя в резонанс с этим стуком, в стакане позвякивала ложка, а сам стакан — в подстаканнике с выдавленным логотипом «РЖД». Сидя в плацкарте на своей сложенной боковушке, Валя думала, о том, как же всё в мире оказывается взаимосвязано, и как часто это ускользает от человеческого сознания. Даже храп Толика, расположившегося на верхней полке, казалось, входил в такт с общим ритмом этого покачивающегося железнодорожного микрокосма, несущегося куда-то в холодном белом пространстве.
Пустой поезд сейчас не пах ни пылью от перетрясаемых матрасов, ни варёными в крутую яйцами, ни свежими огурцами из запасов проголодавшихся пассажиров, но представлялся самым спокойным и безопасным местом, в котором только могли находиться люди. Высоковольтные провода надёжно защищали электричку от мертвецов, а может даже от их нечеловеческого чутья. Несколько раз на пролетающих мимо станционных платформах Валя видела бесцельно шатающиеся тёмные фигуры. Она уже научилась узнавать издали этих усталых и растерявшихся существ, не способных понять, зачем и кто их вдруг воскресил.
На столике завибрировал смартфон. Часы-будильник — наверное, единственная функция, которой теперь он мог быть полезен. Не желая никому помешать, Валя торопливо отключила сигнал, но, кроме неё самой, никто не обратил на него внимание. Петров беззвучно спал на своей полке в соседнем боксе, а у столика напротив Фагот и Пётр Петрович всё так же о чём-то беседовали вполголоса, склонившись над распечатанной картой. Валя подождала ради приличия ещё пару минут, а потом потрясла Толика за свешивающуюся сверху руку.