— Считаете, что после такого количества крови ваш новый мир будет более справедливым?
— Это были оправданные страдания. Безупречный расчёт. Подумайте сами… Кто погибнет в хаосе раньше остальных? Те, кто сам является причиной проблем. Неадекватные наркоманы, опустившиеся алкоголики, бессмысленные менеджеры и побирушки всех мастей… Наименее приспособленные и полезные обществу паразиты. Чуть позже придёт время для патологических бунтарей и упёртых консерваторов. Но первыми, конечно же, сдохнут хипстеры. Останутся только те, кто действительно на что-то способен… — Пётр Петрович откинулся на спинку кресла с таким самодовольным видом, по которому стало очевидно, что он имеет в виду себя. — Помните, один чудак говорил, что нужно развиваться не революционно, а эволюционно. Ну, тогда мы все должны гордиться, что прошли этот естественный отбор.
— И что будет с остальными?
— Полагаю, они найдут себе применение… Под моим чутким руководством, разумеется.
— Заставите их менять для вас лампочки? — презрительно уточнил Лёня, кивнув на светящийся в чемодане супергетеродинный передатчик.
— Бесполезно менять лампочки. Надо менять всё… — учёный продолжил серьёзно. — Мёртвые сделают то, на что не хватило воли живым. Построят мосты и дороги. Восстановят заводы. Да мало ли ещё чего… Когда человек не стремится к саморазрушению, он способен достичь любых вершин. Реализовать самые великие мечты… — он вдруг подмигнул поникшим ребятам. — Да не кисните, коллеги! Мы прекрасно поработали на этой неделе. Осталось решить, чем заняться на следующей. А пока… Можете быть свободны. Не переживайте об Анатолии Ефремовиче. Вы же знаете, я умею заботиться о научных сотрудниках… Если хотите, возьмите пальто.
— Спасибо. Будем мечтать, о чём-нибудь великом, — огрызнулась Валя.
Лёня подал ей руку и помог встать, молча посмотрел на учёного, на лежащего у стенки мёртвого Толика, а потом всё-таки поднял с пола модный шерстяной реглан и протянул дрожащей девушке.
— Держи пальто… Пошли домой.
Бронетехника медленно выезжала с площади. Оборванные и запылённые люди организованно садились в автобусы. Они уже не выглядели опасными, но, кажется, ещё не до конца понимали, что происходит. Лёня постарался глазами найти в толпе Фагота, но так и не увидел никого похожего. Скорее всего, и его, и Петрова, и Витюню, уже утащили куда следует. По крайней мере, ни одного неподвижного трупа на площади уже не было.
Вместе с небольшими группками расходившихся по домам жителей, молодые люди беспрепятственно обогнули «строение 3» и свернули на уже знакомую аллею. Никто не обращал на них внимания, как обычно и бывает на улице в потоках незнакомых друг другу прохожих. Но Валя почему-то ощущала себя пустым местом. И Лёня, похоже, чувствовал то же самое, потому что большую часть пути они проделали в полном безмолвии.
Не разговаривали они ни на станции, ни когда запускали поезд в обратный путь, ни даже уже находясь в вагоне. За округлым окном снова замелькали заснеженные сосны, укрытые снегом поля, запорошенные одинокие станции. Только через несколько часов, когда на горизонте появились знакомые очертания радиотехнического завода, непривычно высвеченного яркими огнями, девушка прервала молчание.
— Смотри, завод заработал… Я его только закрытым и помню.
— Значит, теперь пригодится, — ответил Леонид, а после добавил. — Почти уже приехали.
— Да.
— И куда ты собираешься?
— Не знаю, — Валя пожала плечами. — Может, к родителям соберусь, наконец. Узнаю, как они там…
— В смысле: живые или?… — уточнил Лёня и сразу осёкся, сам испытав неловкость от своего вопроса.
— Или мёртвые, — кивнула девушка. — Какая теперь уж разница? Родители всё-таки…
На вокзале с момента отъезда ничего не изменилось. На путях стояли замерзшие поезда, ветер задувал позёмку на ступеньки в подземных переходах. Пройдя по гулким коридорам и преодолев холодный зал ожидания, ребята оказались на привокзальной площади.
В небе над домами постепенно начинало светать. Между облаков то тут, то там пробивались золотистые солнечные лучи. Похоже, кто-то продолжал подкручивать ручки, настраивая этот мир. Валя вдохнула колючий морозный воздух, и в её мозгу тоже вдруг стало удивительно ясно и светло, как никогда раньше. Так, что она даже изменилась в лице.
— Думаешь, всё наладится? — спросил Леонид, заметив это спокойное и почти блаженное выражение.
— Надеюсь, что да. А ты?
— А я… Надеюсь, мы тоже сделали то, что были должны.
— Но ведь… Он психопат…