Не хотела ничьего восхищения или титула первой красавицы, просто хотела повеселиться на балу и нравиться самой себе, а сейчас эту чудесную сказку эгоистичная принцесса порвала так же легко, как и ткань самого платья…
И сейчас несчастная юная королева сидела обессилено на полу и, не стесняясь никого, рыдала.
Хлодвик-Карл вежливо помог поднять жене и прошамкал:
– Мне, правда, неловко перед тобой, что я допустил такой инцидент, милая, с дочерью я ещё поговорю об этом отвратительном поведении, а ты, может, перестанешь так плакать и страдать из-за платья, путь даже идеального, переоденешься в другое, и пойдёшь на бал?
«Что бы ты понимал! Не в платье дело, а в отношении ко мне, как человеку!» – с обидой подумала Ульрика, но пошла, переоделась в пышное парчовое платье, собрала из длинных разлохмаченных пепельных блондинисто-жемчужных волос высокую причёску золотой сеточкой и, бледная, как поганка, заплаканная пошла на бал.
И только уже в разгаре бала ей стало хоть чуточку, хоть временно, но легче.
После этого Ульрика несколько дней плохо спала, ходила без настроения, как тень. Постоянное ощущение хандры, уныния, униженности и беспросветного одиночества с новой силой непрерывно мучили юную Ульрику…
И тут ей пришла в голову мысль: «Завтра Франсуа придёт к Фредерике-Берте, так как она заказывала ему тогда какое-то необыкновенное богатое и красивое платье с золотого атласа с бриллиантами, надо будет позвать его к себе, пообщаться. Мы же всё-таки стали друзьями, он – мой лучший друг, кому я расскажу свои беды и чаяния, с кем я просто пообщаюсь обо всём, поделюсь своими мыслями, как не с таким добрым другом, как Франсуа? Конечно, только с ним, только он разгонит тучи одиночества…».
… Тем чудесным утром Франсуа, как и во все другие дни, быстро соскочил с кровати в семь утра вместе с рассветом, распахнул тяжёлые бархатные занавески на окне и с милой широкой обаятельной улыбкой застыл, прищурив свои ясные светло-табачные глаза. Он наслаждался ярким солнечным светом, что так сказочно красиво сверкал на витражном окне из разноцветного стекла, и мысленно благодарил Христа за новый день, за то, что он живёт, и что сегодня такая чудесная солнечная погода.
После этого Франсуа умылся, оделся в простой наряд с красивым белоснежным кружевным воротником, расчесал каштановые спускавшиеся по плечи, кудри и с ребячливым добрым озорством взял со стола большое перо страуса и стал им щекотать Киту пятки, чтобы тот проснулся. Весёлый мальчишка-подмастерье звонко смеялся над шуткой старшего друга и поварчивал:
– Ну, Франсуа, братик, ну, милый, почему тебя каждое утро так и надирает встать в несусветную рань и меня при этом зачем-то будить? Я не пойду на утреннюю прогулку сегодня, я хочу отоспаться хоть раз!
Но Франсуа лишь по-доброму, ласково улыбнулся и хихикнул, потому что он знал, что Кит точно так же любит их традицию гулять утром, и высыпается, просто ленится вставать, и молодой человек даже знал самое лучшее средство победить эту лень.
Франсуа хитровато прищурил один глаз и мягким, по-отечески нежным голосом спросил Кита:
– А если я пообещаю, что во время прогулки мы зайдём на рынок и купим сладких яблок целую корзинку, а тебе ещё кулёк изюма и шарик твоего любимого ванильного мороженого? Идёшь?
Кит сразу с весёлым задором в распахнутых зелёных глазах соскочил с кровати со словами:
– Ну, так бы и сказал бы сразу, Франсуа! Я за своё любимое ванильное мороженое да ещё кулёк изюма и не в такую рань встану!
…Кит быстро умылся, оделся, нахлобучил свою любимую зелёную беретку и поспешил за Франсуа.
Сначала два неразлучных друга гуляли в красивом шуршащем зеленью городском парке, наполненном солнцем и свежим чистым воздухом, и Кит так и норовил прилечь на скамейку, когда Франсуа не разговаривал с ним, а отвлекался, чтобы сделать в парке пару-тройку гимнастических упражнений: наклоны, приседания, повороты и пробежку по дорожкам. Потом, беседуя, они направились к ближайшему небольшому рынку, и сначала Франсуа подошёл с корзинкой, что взял с собой на прогулку, к старой торговке овощами и фруктами и вежливо произнёс:
– Доброе утро, будьте любезны, продайте мне тех спелых красных яблок, штучек пять в эту корзинку, сколько с меня?
– Что ж, доброе утро, странный, но обходительный молодой человек, вот ваши яблоки, с вас всего двадцать центов… —сказала старушка-торговка, подавая Франсуа его корзинку с яблоками.
Франсуа расплатился, взял корзинку и галантно поблагодарил торговку. А потом Кит и Франсуа подошли к сладкой лавке и купили весёлому подмастерье кулёк с изюмом и шарик ванильного мороженого, и направились в свою съёмную комнату, по пути угощаясь, Франсуа спелым хрустящим сладко-кислым яблоком, а Кит мороженым и изюмом из кулёчка, ведь им было пора собираться во дворец. Через час их уже ждала с заказанным платьем надменная принцесса Фредерика-Берта.