– Не проси прощения, Франсуа, милый ненаглядный друг, быть может, так будет лучше для всех… – закончила разговор Ульрика, и Франсуа устало побрёл в карету, чтобы ехать на их с Китом съёмную комнату…
Всю дорогу молодой человек в карете плакал, пока никто не видит, костерил себя мысленно всячески и тихо шептал:
– Прости, Господи, это я так подвёл нас Ульрикой! Какой позор и стыд! Ой, что я натворил! Прости, Господи…
… Когда Франсуа, бледный, заплаканный, с ужасно помятым видом зашёл в комнату, Кит скорее побежал к нему на встречу с настоящим испугом и искренним сочувствием на личике и в больших, как чашки, зелёных глазах.
Сейчас уже была глубокая ночь, в фаянсовом подсвечнике только одна свеча горела…
В первую очередь Кит, зная проблемы своего названного старшего брата со слабым зрением и манерой в темноте спотыкаться обо все углы в комнате и набивать бесконечно себе шишки, скорее подхватил Франсуа под локоть и помог сесть на массивный дубовый стул у стола и тихо мягко произнёс:
– Франсуа, друг, братик, почему у тебя такой ужасный вид? Где ты так долго был? Уже три часа ночи, я не ложился, потому что ждал тебя, волновался, всё ли у тебя в порядке. Ох, недолюбливаю я эти дворцы, там столько каких-то сложных и совершенно непонятных мне неприятных тайн и интриг…
Франсуа обессилено сложил руки на столе, уткнулся в руки бледным заплаканным красивым лицом и тихо ласково ответил:
– Прости меня, милый братишка Кит, что я нас так подвёл, но так получилось. … Я даже не знаю, как всё объяснить…
– Франсуа, дружище, – забавно закатив свои зелёные глаза, со вздохом протянул Кит – Ну, я ж не маленький ребёнок, всё-таки шестнадцать лет уже, как-нибудь в общих чертах кратко просто скажи, как уж есть, что там у тебя случилось…
Франсуа выдохнул, немножко успокоился и стыдливо промямлил:
– Кит, милый Братик, понимаешь, ты оказался действительно наблюдателен, мы влюбились с Ульрикой, мы так весело потанцевали на балу, что нам захотелось продолжить наше общение и признаться друг другу в любви наедине. Естественно, рядом с любимым человеком чувствуешь себя таким счастливым, что я забыл о всякой осторожности, и то, что, вообще-то, очень неприглядный поступок уединяться с замужней дамой в её будуаре. И так получилось, что нас увидала её высочество, эта выделистая капризная принцесса Фредерика-Берта. Конечно, я испугался, чтобы она не рассказала об этом кому-нибудь, а особенно его величеству Хлодвику-Карлу Ротенбургскому, мужу несчастной Ульрики, а то ей бы несладко пришлось. Но, как ты помнишь, я всегда нравился Фредерике-Берте, хоть я и отшивал её, и она предложила сговор, что за молчание я женюсь на ней. Так что, родной мой братец Кит, завтра мы едем свататься, а потом я буду её мужем, кронпринцем, а ты, как младший брат, тоже принцем. Такая вот ситуация… неловкая и очень даже печальная…
Франсуа, не поднимая от стыда взгляда ясных светло-табачных глаз, снова тихо заплакал, а Кит, молча вздохнул. Нечего ему было на это сказать, да и что он мог, мальчишка-отрок, сказать старшему брату в такой ситуации? Потом Кит заварил смачно чай из разных успокаивающих трав: мяты, мелиссы, пустырника, валерьянки, и стал наливать Франсуа чашку за чашкой, пытаясь найти хоть какие-то слова в поддержку старшего брата:
– Ну, ладно, всякое бывает, не переживай так. Женишься на принцессе, и будем мы с тобой жить во дворце, будешь принцем, красивая жизнь придворная, а то, что Фредерика-Берта некрасива на лицо, так ты ж немного подслеповат, старайся общаться с ней вечером, и не будешь замечать её брюзгливого выражения лица…
… Франсуа лишь сидел со страдающим кающимся выражением лица и выпивал уже пятую чашку успокаивающего чая. Кит посмотрел на Франсуа, потом на пустой чайник, и подумал: «Что ж, придётся заварить её один чайник, ему пока совсем не легче…».
… Так в ту ночь Франсуа и Кит не легли спать, то успокаивались после таких происшествий, то перебирали свои вещи и собирали в сундучки, то продумали свои наряды и подарки невесте для сватовства…
… В этот момент Франсуа с трудом нашел в себе силы для своих любимых утренних традиций. Сначала полюбоваться солнечным светом, распахнув окно настежь при рассвете и мысленно поблагодарить Бога за новое утро, потом пойти на прогулку. Кит тихо сидел на скамейке в парке, пока Франсуа на аллейке делал приседания, наклоны, а потом легкую пробежку, чтобы хоть как-то привести себя в бодрое состояние, и Кит сегодня даже не клянчил свое любимое ванильное мороженое и изюм, понимал, что сейчас Франсуа никак не до таких мелочей. Кит сидел тихий, как мышонок, лишь бы Франсуа сейчас как-то оклемался.