Речь, конечно же, пошла о доме. О недостроенном доме говорить можно жуть как долго, особенно осенним вечером, когда в сумерках не различить всех мелочей, тонкостей и оригинальных решений, которыми гордится строитель — в нашем случае Гидеон, — о многом надо расспросить и многое объяснить. В конце концов мужик с Сигова болота, тот, что возвращался домой с Кристинебергского рудника, спросил:
— Но откуда тебе взять деньги на обшивку и прочее, пиленое, строганое и шпунтованное? И на вагонку для кухни?
— На лесопилке куплю у Тургрена на Мельничной гряде, — отвечал Гидеон.
— Эти-то доски? — воскликнул горняк. — Да ты за них втридорога заплатишь, как за колбасу в нарезке!
— Но ведь наверняка что-то можно в кредит взять, — заметил Гидеон.
— У лесопилок? Им и так все должны деньжищ уйму! Не по карману им товар в кредит отпускать!
— На самом деле, — разоткровенничался Гидеон, — на самом деле я собираюсь разжиться деньжатами.
— Вот оно как? — удивился мужик с Сигова болота. — И как же ты собираешься разжиться деньжатами в наше-то время?
Тогда повернул Гидеон к горняку свое красное лицо с обветренными губами, взглянул на него большими круглыми навыкате глазами и сказал:
— Думаю выиграть в лотерею.
— Вот, значит, как, — ответил горняк. — Тогда понятно.
Потом они надолго умолкли.
— Что до меня, так я в лотерею никогда и не верила, — вступила в разговор Кайса.
— Но должна же, — возразил ей муж, — у человека быть надежда. И потом, деньжата на покупку Пристанища достались нам благодаря лотерее.
— Значит, все, что тебе было суждено выиграть в этой жизни, ты уже выиграл, — заметил горняк.
— А что, есть такой закон? — спросил Гидеон.
— Да. А большинство умирает, так ни разу и не выиграв.
На другом берегу озера Вурмшён прокричала гагара. Стало так сумрачно, что стоявшего внизу на пригорке мужика было уже практически не видно. В конце концов Кайса нарушила молчание:
— Хорошо, что ты пришел и рассказал об этом Гидеону.
— Если мне не удастся достроить Дом, — произнес ее супруг, — можно сразу точильный камень на шею — и топиться.
Гидеон и впрямь приобрел точильный камень — слегка кривой, конечно, но все же куплен он был для заточки инструментов. Сейчас этого камня не увидишь, его скрыли заросли ивняка.
— А на руднике в Кристинеберге, — заговорил опять горняк, — нужны люди, и там можно подзаработать деньжат.
— Вот как? — заинтересовался Гидеон.
— Рудник, — продолжил мужик, — он почти как государственная лотерея.
— Еще мне понадобится торцовочная пила, — заметил Гидеон, — и хороший ватерпас.
— Пора мне, а то стемнело совсем, — сказал горняк. — Мне еще аж до Сигова болота топать.
— Ну, будь здоров! — попрощалась с ним Кайса.
— И вам не хворать! — ответил горняк.
— Бывай! — отозвался Гидеон.
И обитатель Сигова болота исчез во мраке елового леса, а Кайса и Гидеон, спустившись с крыши, решили, что да, они, пожалуй, отправятся в Кристинеберг на рудник.
В понедельник после Михайлова дня супруги пришли в Кристинеберг. Шли весь день, Кайса несла постельное белье в заплечном мешке. В одном из бараков им отвели комнату с плитой.
И Гидеону нашлась работа. Он волен был выбирать из множества подземных ремесел; судя по всему, рудник мог вместить сколько угодно рабочих.
А что же Кайса?
— Нет, шахта — не место для женщин. Чтобы женщина спустилась в шахту? Да не в жисть!
Вот что сказал управляющий, причесывая ногтями свои кустистые брови:
— Шахта — это жуткая черная дыра, затягивающая мужчин, жестокое и ужасное чрево, которое открывается только мужчинам.
Но тут же добавил:
— А вот повариха нам может понадобиться. Они то и дело бывают брюхатыми от горняков, и приходится искать замену. Но и это еще не точно.
— Я сильна, как арденнская кобылица, — сказала Кайса.
Но даже чистокровной арденнской кобылице не разрешили бы спуститься в шахту. Нет, это невозможно. Кобылицам любых пород вход туда был заказан. Вот с каким глубоким уважением относились ко всему женскому горняки Кристинеберга!
Итак, наш Гидеон устроился на рудник строителем. Он ведь был рукастым и строить привык. Теперь Гидеон вкалывал в шахтах и штреках, возводя лестницы и затворы совсем так же, как раньше корпел над стройкой в Пристанище. Если смотреть глубже, он продолжал строить Дом. Каждое движение натруженной руки Гидеона превращалось в звонкую монету, а монеты в свое время должны были обеспечить им строганые и нестроганые доски да вагонку с лесопилки Тургрена на Мельничной гряде. Просто строительство Дома пошло немного окольным путем через Кристинеберг. Одна стройка заменила Гидеону другую, а веру в лотерею он утратил.