«Антон Мякинен, ответственный сотрудник». Здесь же был записан его номер телефона. Это тот самый молодой парень, предложивший помощь, от которой папа столь решительно отказался. Но сейчас ситуация изменилась. Я поспешила в свою комнату, села в кресло и достала мобильный телефон. Кажется, во всем теле пульсировало, пока я набирала номер и ждала ответа.
— Социальное управление, Антон Мякинен, ответственный сотрудник, — произнес в трубке мужской голос, и я чуть не встала по стойке смирно.
— Добрый день. Это Ида Сунделин. Мы встречались в больнице по поводу моего отца Стена, — сказала я, поцарапав ногтем засохшее пятно на обивке кресла.
— Помню. Здравствуй, Ида!
— В тот раз медсестра сказала, что она заметила… в общем, что папа не совсем ориентировался во времени и в пространстве, пока лежал в отделении. Я обратила на это внимание еще осенью, но не смогла сказать об этом при нашей встрече, — начала я.
— Вот как?
— Да, его как будто подменили, он все время спит, совсем запустил дом и сад. На какое-то время все вроде бы нормализовалось, но потом он упал и попал в больницу. Мне показалось, что дома он стал лучше, но сейчас ситуация сильно ухудшилась. Он просыпается по ночам, сжигает еду на плите. Я не понимаю, что с ним такое.
— На этот вопрос, понятное дело, трудно ответить по телефону. Возможно, у твоего папы деменция, но это может быть связано и с другими причинами.
— Но разве деменция может наступить так быстро? Иногда он ведет себя как обычно, а через минуту я его просто не узнаю.
— При деменция возможны очень быстрые изменения, но аналогичные симптомы могут проявляться, например, при воспалении мочевыделительной системы. С другой стороны, в больнице это обычно проверяют по стандартной схеме, а на встрече по планированию дальнейшего лечения никто об этом не упомянул.
— Воспаление мочевыделительной системы?
— Может быть, воспаление возникло у него уже после пребывания в больнице, и это сказывается. Точно сказать нельзя. На всякий случай ему следовало бы обратиться к врачу.
— Боюсь, на это он не согласится. И сильно сомневаюсь, что речь идет об инфекции. Такие состояния у него то возникали, то проходили всю осень и всю зиму. Будь это инфекция, она за это время поднялась бы до самых почек, и тогда это стало бы заметно, не так ли? На нашей прошлой встрече мы говорили о помощи в уходе за отцом, и теперь я осознала, что мне это нужно. Силы мои кончаются. Поэтому я и звоню.
Мякинен молчал.
— Я хотела бы подать заявление о помощи на дому и даже о проживании для папы. Можно это устроить?
— А что говорит твой папа? — спросил Мякинен.
— В последний раз, когда я беседовала с ним об этом, он не хотел. Но это становится необходимо.
Голос мой сорвался на фальцет.
— К сожалению, я не могу организовать помощь твоему папе против его воли, — ответил Мякинен. — Это основа закона о социальной службе, по которому строится вся моя работа. Добровольность, сама понимаешь.
— А ничего, что он может запросто спалить дом?
— У вас есть таймер или сенсорное устройство, отключающее плиту при перегреве? Очень рекомендую.
Настал мой черед надолго замолчать.
— Нет.
— Мне очень жаль, Ида. Подавать заявление на помощь для кого-то другого могут только родственники, имеющие доверенность. Но, может быть…
На этом месте я положила трубку. Стало совершенно тихо. Я оглядела свою бывшую комнату, проклиная себя за то, что вовремя не обзавелась доверенностью. Съежилась в кресле, ощущая полный упадок сил. Из гостиной доносился бодрый голос доктора Фила. Неужели мне придется сейчас встать и пойти готовить еду? Папа только что сжег остатки, которые я собиралась разогреть на ужин. Более всего на свете мне хотелось лечь и накрыться с головой одеялом.
Два часа спустя, когда мы, поужинав, сидели и смотрели телевизор, в дверь постучали. Я в своей пижаме с Hello Kitty пошла открывать. На пороге стояла Эва-Карин. Она с удивлением посмотрела на меня.
— Позволила себе немного полениться, — проговорила я.
Эва-Карин склонила голову набок.
— Я думала о тебе.
Грациозная, словно газель, она проскользнула в дверь и огляделась. Почувствовала ли она легкий запах расплавленного пластика?
— Ида, — проговорила она, нахмурив лоб и пристально глядя на меня. — Мне кажется, тебе надо немного развеяться.
Эва-Карин отвела челку со лба и заложила ее за ухо.
— У меня есть лыжи. Надень пару толстых шерстяных носков, тогда мои пьексы будут тебе как раз. Пойди на лыжню, которая начинается за музеем, и поднимись на холм возле Рутвика, а потом обратно. Эрдландсон только что укатал лыжню. Скольжение идеальное.