Выбрать главу

Решение казалось радикальным, так что Руберту пришлось уговаривать себя, что это именно вор своим поведением вынудил его такое решение принять.

Уединившись в глубине мастерской, Руберт начал работать с тщательно отобранными поленьями. Он просверлил в них горизонтальные отверстия примерно по двадцать сантиметров глубиной, а потом вырезал пробки, подходящие по размеру. Руки у Руберта дрожали, а на лбу выступили капельки пота.

Он постоянно оборачивался, как будто боялся, что кто-то зайдет к нему в этот поздний час. Но работа требовала большой секретности, свою тайну он должен унести в могилу.

Отверстия нужно было плотно закрыть, чтобы оттуда ничего не вывалилось, и ни один человек не должен был заметить, что с деревом кто-то поработал. Скоро все равно станет понятно, что без человека тут не обошлось, но это останется только между ними двумя, Рубертом и Адрианом. Руберт осознавал возможные последствия, поэтому точно рассчитал, сколько поленьев нужно вернуть в поленницу. В любом случае Адриан получит серьезный урок, и по этой причине кражи должны прекратиться.

14

Вдалеке раздался глухой взрыв.

Руберт как раз собирался разрубить березовую чурку. Он уронил топор и в испуге сел в снег. Его охватил ужас, хотя он уже давно приготовился к неизбежному.

Взрыв прогремел в доме Адриана.

За ним должен был последовать еще один.

Война за дрова стала неуправляемой, и ни один из соседей больше не мог контролировать происходящее.

После такого дня Адриану нужно было как следует выпить, и никто не посмел бы ему возразить. Даже Гертруда.

Он смертельно устал от происходящего. Как же все-таки устроен мир, как так получилось, что на него валятся все земные напасти? Он не верил в Бога, но, так как больше призвать к ответу было некого, он разразился черными злобными проклятиями в адрес высших сил. Ведь должен же быть предел страданиям. Допустить взрыв в доме — это уже чересчур, и неважно, есть ли на свете Бог или нет.

Адриан погрозил небесам кулаком.

Он помотал головой и подумал о том переполохе, который вызвало случившееся несчастье. Во дворе как будто открылся парк развлечений. Неудивительно, что Адриан спрятался за одной из пожарных машин. Он даже немного полежал под ней, чтобы прийти в себя.

Адриан поднес ко рту еще один стакан.

Все соседи побывали здесь, кроме одного.

Адриан пролежал под пожарной машиной несколько часов и ждал, что этот задавала объявится… но Руберта так и не увидел.

Еще пара стаканов, и Адриан был готов идти в контрнаступление.

Комментарий автора

В этом отрывке из моего романа «Похититель дров» описывается эскалация конфликта, который привел к разрушительной войне за дрова. Войне, которая дорого обойдется воюющим сторонам. Роман «Похититель дров» основан на реальных событиях, которые разворачивались в глубине Норрланда в семидесятые годы двадцатого века. Без всякого сомнения, жажда мести и высокомерие сузили восприятие и затуманили рассудок Руберта и Адриана. Впрочем, это случается на любой войне. Гематома на большом пальце ноги и женская хитрость в конечном итоге заставят соседей прекратить огонь.

У нас на Севере стычки из-за дров случались всегда. В глухих морозных местах соседи на протяжении столетий выясняли, кому принадлежат дрова. Конфликты часто решались кулаками, а иногда старейшины деревень помогали разрешать споры. Однако мир ничего не знает об этих войнах, потому что сражения разворачиваются на далеком Севере, вдали от центральных магистралей, в непроходимых лесах и в лютый мороз.

Мона Мёртлунд

«Я еду через Юхонпиети, когда цветёт иван-чай»

(Стихотворения из сборника)

В переводе Алексея Алёшина

I
Я еду через Юхонпиети, Когда цветет иван-чай,
Через розовые луга, Бурлящую реку, Старые дворы, Взбирающиеся в гору.
Я еду И вижу картину.
Остановившись, Увидеть бы не смогла.
Я хватаюсь пальцами За мгновенья памяти,
Красиво перепленные,
Мы были на свете
Взаправду.
Перед твоим отъездом Мы идем на болото.
Светит луна, вечер, Немного прохладно.
Морошка крупная и спелая.
Мы немногословны. Что сказать нам друг другу?
Завтра ты уезжаешь, Быть не может иначе.
Мы тихо сидим у костра.
Уродилась нынче морошка! — говоришь ты.
Да, не поспоришь.
Пожалуй, расскажу сейчас,
Тебе я расскажу
О надписях, мной найденных, О лицах
Поговорим друг с другом мы,
Когда вернешься ты.
У озера Ламмасъярви Прилетела кукша И села подле меня.
Сейчас поздняя осень, Снег не выпал еще.
Я прошла старой тропкой Через лес
Отдыхаю у озера.
Здесь бродили обычно Ягнята вокруг,
А сейчас подле меня Сидит кукша.
По ту сторону озера Слышу я Мычание последних коров.
Жерди старые
Не нужны больше,
Стоят, прислоненные К большой ели,
Гниют медленно,
Рушатся, рушатся.
Я часто думаю, где ныне все вы, что здесь ходили прежде и наблюдали те же тропы, ту же воду.
Ты, дядя деда моего, кровь заговаривал и духов изгонял, узнать хочу, боялся ли ты силы, Которою владел?
Ты, бабушка, что в тридцать шесть ушла, родив ребенка мертвого, за ним отправилась.
Дед, жил один ты с девятью детьми В большом красивом новом доме, что для нее построил, Лишь раз отчаянье твое открылось детям, На чердаке они твои шаги услышали, и крик, и вой —
Дом перестал дышать.
Письмо от бабушки нашла Старшей сестре, вот первые слова:
Tulen tykösi muutamalla rivilä
Пишу тебе я пару строк,
Tulen tykösi muutamalla rivilä
Слов тоже не станет скоро,
Как и всех вас, что здесь ходили прежде по тем же тропам, вслед тем же потокам, подобно им, конца не знали и начала, лишь этот путь, деревню лишь одну —
и это был ваш мир.
Они говорят, говорят, говорят — Двое мужчин. Один — мой отец. Говорят не умолкая. Разные тоны. Разные голоса. Где один закончит, другой продолжает. Будто они долго упражнялись И теперь в совершенстве владеют искусством. Я лежу на диване в кухне и слушаю. Музыку в словах, как она Переливается. Туда и обратно. Туда. И обратно.
Гроза приближается —
И нам нужно успеть домой С сенокоса
До дождя —
Перейти глубокую канаву По гнилому бревну.
И вот я в чьих-то объятиях,