16 ноября 1963 года: Званый ужин, приглашения по карточкам (дальше имена всех приглашенных): коктейль, пирог с креветками и икрой, жаркое из маринованной лосятины с запеченным в духовке картофелем с тмином, соус, желе, брюссельская капуста, красное — мерло, инжир со взбитыми на коньяке сливками, херес, кофе с миндальным печеньем, белая скатерть, праздничная голубая лента, пять белых подсвечников, четыре синие чаши с цветами. Вечерний перекус: бульон, крекеры, сыр, голландская настойка — женевер.
19 августа 1965 года: Воскресенье, поздний ужин, коктейль с креветками, салат из цикория с сардинами в масле, майонез в соуснике, шампиньоны, запеченные с ломтиками оливок, рис и зеленый салат на гарнир, кофе с коньячными веночками. Темно-синяя скатерть, оранжевые салфетки и ваза с мандаринами.
15 апреля 1967 года: Небольшой ужин с Соней и Юнасом Юнссонами, кукуруза в початках с взбитым маслом и тостами, стейки из свиного филе со спаржей и тушеными почками, отварной рис, кофе с рулетом. Темно-синяя скатерть, большие белые салфетки и белый фарфор.
Рядом с заметками — наброски рассадки гостей. Сюда же мама вклеила карточки, которые мужчины берут с серебряного блюда на столе в холле: «Соблаговолите сопроводить к столу…»
Мамина хозяйская книга содержит только списки приглашенных и описания блюд и сервировки стола. Но пятница 22 ноября 1963 года является исключением: Сегодня в Далласе, штат Техас, был застрелен президент Джон Ф. Кеннеди.
«Вероятно, я написала это потому, что мы волновались — вдруг смерть Кеннеди коснется и нашего городка далеко на севере Швеции. Что пострадает рудная промышленность, а значит, и компания „Булиден“. Но, к счастью, этого не произошло», — говорит она, когда я расспрашиваю ее пятьдесят семь лет спустя.
После ужина всегда начинаются танцы. У меня до сих пор хранится сделанный мамой тканевый коллаж тех времен. Однажды выдался особенно веселый вечер, и мужчинам порезали галстуки. На картине кусочки галстуков изображают танцующие пары. Это безумный, смешной, красочный коллаж.
Все гости работают в горнорудном концерне «Булиден». Я имею в виду мужчин. Женщины, за редким исключением, домохозяйки. Они занимаются общественной деятельностью: организуют активный отдых на свежем воздухе, кружки для младших школьников на природе, ведут клуб рукоделия или состоят в краеведческом обществе. Их мужья — конторские служащие, а не горнорабочие. Они обеспечивают семью. В середине 1960-х годов заработная плата сотрудников на руководящих должностях в компании составляла от 3200 до 4700 шведских крон в месяц. В денежном выражении 2020 года это соответствует примерно 33 000 и 49 000 крон. Зарплата начальства более чем вдвое превышает горняцкую. Состоятельными людьми руководство не назовешь, но возможностей сэкономить у них немало, ведь большую часть их расходов оплачивает компания. Живем мы, к примеру, в доме, принадлежащем компании, и, учитывая его площадь, платим за него совсем немного.
Следующий за родительскими зваными ужинами день обычно приходится на воскресенье. По воскресеньям в Булидене весело. Можно весь день провести на улице. Если на дворе осень, то сад покрыт коричнево-желто-оранжевым мягким ковром из осиновых и березовых листьев. Мы с Анне протаптываем в этом ковре дорожки, роем укрытия и закапываем в них друг друга. Воздух в укрытии тяжелый, там можно сгинуть, а когда наступит зима — воскреснуть. Зимы в Булидене не знают компромиссов. Они наступают самоуверенно и не сдаются до последнего. Зима идет Булидену больше всего. Зимой нет полутонов, но зато есть изобилие сверкающего на снегу света.
В окружении снега, мороза и белизны я чувствую себя в безопасности, а потом мне исполняется двенадцать и происходит Большая игра в снежки. Хотя нет, не игра. Это нападение, атака. Засада на юго-восточной стороне улицы Финнфорсвэген. Сначала я не замечаю ничего особенного, ведь я знаю тех, кто бежит за мной. В голове успевает промелькнуть: «Что им от меня нужно?»
Вскоре обидчики громко кричат: «Думаешь, ты лучше всех только потому, что твоя фамилия Уггельберг?» Первый снежок летит мимо цели. Затем я чувствую холодные удары, первый, второй, третий. Десятый, двадцатый, тридцатый. Снежки твердые, внутри них камни. От них на спине расцветают синяки. Я приседаю, поднимая руки в варежках, пытаюсь увернуться, спотыкаюсь, вперед, скорее домой. Я не плачу, еще нет, я удивлена и растеряна. Не понимаю, почему одноклассники, которых я считаю друзьями, вдруг меня невзлюбили. Что случилось? И почему это происходит?
Синяки проходят. Вопросы остаются.
Когда мы осознаем, что с рождения принадлежим к определенному социальному классу? Я не понимала этого, живя в Булидене. Не понимала, когда меня, а не мою лучшую подругу, пригласили на ёлку в гостиницу вместе с детьми других «белых воротничков». Не понимала, когда я единственная из одноклассников поехала с семьей в Ниццу на юг Франции и бесплатно жила в квартире, принадлежавшей компании. Не понимала, когда в нашем саду клубнику и малину сажали садовники, а родители моих друзей сами ухаживали за грядками. Если они у них вообще были. Когда атака снежками прервала череду предыдущих мирных, спокойных зим, я ничего не знала, была беспечна и ни о чем не подозревала.
Сегодня я понимаю и знаю немного больше.
Я знаю, почему концерн «Булиден» хотел построить этот идеальный городок. Чистый, опрятный и современный. С хорошими домами для рабочих, утопающими в зелени садами и со всеми мыслимыми услугами. Городок, которому можно позавидовать и который помог бы компании привлечь сотрудников: не только рабочих, но и взыскательных экспертов в области горнорудной промышленности со всех уголков мира. Образцовое общество.
Я также знаю, что компания приняла решение: структура городка должна отражать иерархию компании. В социальную модель Булидена вписали социальные классы. Дом директора будет самым большим и расположится на самом верху. Дома и квартиры горняков — наоборот, самыми маленькими и будут находиться внизу. Между ними — жилье клерков, магазины, парк, школа и автовокзал.
Я знаю, что эта схема сияла так ярко, что ослепила всех шведов и особенно жителей Булидена, обитавших по обе стороны улицы Финнфорсвэген, и что, возможно, поэтому не все замечали острые грани классовой структуры. Но различия сохранялись, десятилетие за десятилетием. Горняки с шапками в руках. Директора в шляпах. Взаимозависимость — да, и своего рода соглашение, но рабочих внизу было проще заменить, чем руководство наверху. Классовое общество существовало не только на карте, но и в реальности, и влияло на людей.
И вот однажды золото закончилось. Когда в конце 1960-х годов рудник закрыли, горнякам предложили новую работу, некоторым — в других поселках на севере провинции Вестерботтен. Компания сохранила Булиден в качестве центра добычи полезных ископаемых и отремонтировала главный офис. Но ответственность за социальную инфраструктуру и услуги перешла к муниципалитету, у которого кроме маленького городка в тридцати километрах от Шеллефтео было много других забот. К тому же золотой блеск уже потускнел. Появились новые социальные структуры. Кривая развития развернулась и пошла вниз. Дома опустели, фургоны с вещами разъехались, заросли сады. Цены на жилье упали, и виллу бывшего директора выставили на продажу лишь за несколько сотен тысяч крон. Квартиры и дома стояли пустыми, и в 1990-е годы муниципальная жилищная компания начала сносить многоквартирные дома.