— Филипсон! Филипсон, ты там? Спускайся и открывай!
Посмотрев на Лундберга, он увидел, что тот стоит, задрав голову, и держится правой рукой за перекладину лестницы.
— Филипсон! — крикнул Борг. — Ты что, не слышишь?
Констебль стал думать, не разбить ли окно.
Пожалуй, не стоит, а то Филипсону будет сподручнее целиться. Борг стал спускаться. Внизу Лундберг помог ему слезть на землю.
— Будем ломать дверь в прихожую, — сказал Борг.
Они поднялись на крыльцо, и констебль достал из кармана пистолет.
— Отойди-ка.
Он ударил по стеклу рукояткой. Брешь вышла небольшая, от нее пошли длинные трещины, но прочная бумага с внутренней стороны не позволяла стеклу рассыпаться. Он ударил еще в двух местах, и оттуда посыпались осколки, оставляя на перчатках констебля белые царапины. Он просунул руку. Изнутри был вставлен ключ. Борг отпер дверь.
Они вдвоем зашли в прихожую и прислушались. Деревянные половицы лестницы были припорошены кристаллами льда, а обшитые железом края самых верхних ступеней покрывала зернистая наледь.
— Я могу со двора последить за окном, если хочешь, — предложил Лундберг.
— Стой на крыльце, чтобы он в тебя не пальнул, вдруг ему захочется.
— Хорошо, но теперь-то ему должно хватить ума нам открыть, — сказал Лундберг и вышел на крыльцо. — Не возьму в толк, почему он не открывает, — уже оттуда произнес шофер, и в дверном проеме показалось и тут же рассеялось в холодном воздухе облачко белого пара из его рта.
— Видимо, боится, — ответил на это констебль и начал подниматься по лестнице. «Ясное дело, Филипсон боится, — думал он, пока шел вверх. — Он боится».
Борг остановился, когда его голова оказалась на уровне пола второго этажа. Пол под дверью был влажным от талого снега. «А что, если он стоял у открытой двери и слушал все, что мы говорим?» — подумал Борг. Затем крикнул:
— Филипсон! Это констебль. Я приехал за тобой.
Затем немного постоял, прислушиваясь, и ощущение от полнейшей тишины было такое, будто все происходит в замедленном темпе, словно в странном сне.
— Филипсон! — снова крикнул Борг. — Открывай немедленно, или я прострелю дверь!
Но слышно было только как Лундберг, пытаясь согреться, топчется замерзшими ногами по крыльцу. Борг стал подниматься выше. Уже наверху он прислонился к дверному косяку и приложил ухо к щели между ним и дверью. Ему показалось, что он слышит чье-то тяжелое дыхание, но при этом слышал и свое. Взявшись левой рукой за косяк и оттопырив большой палец, он крепко прижал ухо к двери. Щекой он ощутил, что та холодная. Теперь он определенно слышал чье-то дыхание.
— Филипсон! — заорал он громко и сильно пнул ногой по нижней филенке. В тот же миг как дерево дверного полотна слегка подалось, изнутри раздался выстрел, звук которого показался Боргу очень мощным, совершенно не таким, как когда палят на открытом воздухе. Констебль бросился на пол и по-пластунски сполз немного вниз по лестнице.
Уже под укрытием верхней ступени он ощутил что-то вроде укола на безымянном пальце левой руки. На самом кончике перчатки — два небольших отверстия. Сняв перчатку, он осмотрел руку. Дробью ему поцарапало кончик пальца, а на срезе ногтя он увидел полукруглую лунку. Еще не натянув назад перчатку, он услышал обеспокоенный голос Лундберга:
— Ну как там?
— Тише! — глухо цыкнул Борг, а когда спустился по лестнице, прошептал: — По самому кончику пальца попал.
Взглянув наверх на дверь, констебль заметил в стене дырки от дроби, их было несколько, кучно у самого косяка. Дверь и косяк дробь не пробила; но стена, видно, была всего лишь из фанеры. Борг снова натянул перчатку на левую руку.
Внизу под лестницей он нашел несколько черных дробин.
— Что теперь? — спросил Лундберг.
— Побудешь здесь? — ответил на это Борг. — Я схожу позвоню инспектору. Где тут ближайший телефон?
— У пристава Пальма. Метров двести отсюда. Желтый дом слева.
— Я знаю, где он живет. Так ты тут побудешь?
— Да, черт побери, — сказал Лундберг.
Шагая через двор, констебль ожидал заряда дроби в спину и думал: «Полушубок точно выдержит»; он натянул свою теплую шапку поглубже на уши.
У пристава он заказал срочное соединение и, ожидая ответа с прижатой к уху трубкой, пожал хозяину руку, как положено, и объяснил, в чем дело.
— Пойду попробую с ним потолковать, пожалуй, — вызвался Пальм. — Как-никак, мы два года соседи. Меня он знает.
— Да, попытаться можно … Алло, это констебль Борг, — перебил он сам себя, когда его соединили. — Филипсон, — произнес констебль, — начал стрельбу. У него дробовик.
— Ну вот, а что я говорил, — на том конце провода послышался гнусавый голос инспектора.
— Понятно, просто я хотел сообщить, что буду применять силу, — ответил на это Борг.
— Вам понадобится подмога?
— Нет, тут есть кому помочь. Все будет в порядке. Но силу мне применить придется.
— Ясно, осторожнее только, — уже совсем гнусаво произнес инспектор.
— Конечно, я осторожен. Могу я действовать по своему усмотрению?
— Можете, но все-таки будьте с ним поаккуратнее.
— Попытаюсь. Ну, до свидания.
Борг положил трубку, снова набрал телефонистку и попросил ее записать разговор на его абонентский счет.
— Ну и бардак, черт подери, — произнес пристав, когда они вышли на улицу. Он сплюнул, затем остановился и носком ботинка закидал плевок снегом. — По нему было видно, что он плохо кончит.
— Вы что имеете в виду?
— Пока он гнал самогон, было еще как-то более-менее, но как перестал и его осудили, стало намного хуже.
— Вот как, то есть вы давно знали, что он гонит? И не сообщили в полицию?
— Гхэх! — хмыкнул пристав и сверху вниз взглянул на констебля, который рядом с ним казался невысоким и худосочным. Пальм поднял высокий воротник своей волчьей шубы до самых ушей и заметил: — В позапрошлом году отморозил себе оба уха, теперь нельзя, чтобы мерзли. А руки у меня никогда не мерзнут, — добавил он и продемонстрировал свои лапищи.
— Так что насчет Филипсона-то? — снова спросил констебль.
— Уж такой, какой есть, — ответил пристав.
Пальм первым прошел через калитку во двор Филипсона, и Борг отметил для себя, как Пальм поеживается в своей огромной шубе, которая закрывала его спину от затылка до самых голенищ ботинок. «Он в этой шубе выглядит так, как будто бронированную телефонную будку на себя надел», — подумал констебль.
— Я встану под окно и попробую его урезонить, — сказал пристав. — А вы, констебль, можете тем временем подняться наверх и подождать там, пока он нам отопрет.
Борг поднялся по лестнице. Поравнявшись головой с уровнем пола, дальше он пошел уже на цыпочках, но, не дойдя до верха, остановился и пошел назад. Спустившись, он поинтересовался у стоявшего на крыльце Лундберга:
— Не знаешь, это двустволка у него?
— Нет, одностволка.
— Ясно.
Тогда Борг глухо позвал пристава и велел ему: «Пристав, ждите тут. Дровяник у него там, вот та дверь?» Борг указал куда-то в сторону.
— Да.
Борг бегом пересек двор. Снег под дверью в дровяной сарай был отодвинут на четверть окружности, констебль открыл дверь и вошел, взял топор, воткнутый в колоду для колки дров. По пути назад через двор ему очень хотелось прикрыть лезвием топора лицо, но он постеснялся пристава, стоявшего посреди двора без какого-либо укрытия. Борг услышал, как пристав густым басом спросил у шофера: