–Выбирай: или я или она.
И вот теперь Семён Семёнович, удерживая под мышкой горшок с фикусом, и то и дело вытирая о брючину потеющую ладонь, решал для себя непосильную задачу: где взять смелости, чтобы вдавить пластиковую бляшку в гнездо звонка. И вся жизнь разделилась для него на «до» и «после». Позади оставались скучные, непримечательные годы, громкий голос матери, насмешки окружающих, постоянный страх сделать что–то не так. А вот впереди! Семён Семёнович встряхнулся, опять перехватил фикус и решительно нажал на звонок.
Дверь отворилась, на пороге стояла его Шурочка, тёплая, мягкая, уютная.
– Ну, входи, раз пришел.
Александра Иннокентьевна шире открыла дверь и отступила в сторону, довольно улыбаясь. Семён Семёнович подхватил саквояж и сделал второй в своей жизни самостоятельный шаг вперёд.
В этот миг каждый из них получил то, что хотел, разве что «Мадам Титаник» наконец–то ощутила сокрушительный удар неумолимого айсберга.
Ноготь
Ничто не предвещало беды. Утро началось вполне обыденно, с кофе и тостов, а к обеду Алевтина Андреевна, несмотря на моросящий дождь, возвращалась с непродолжительного, но продуктивного шопинга. Она шла, высоко подняв голову, и буквально изливала на всех окружающих недостижимость своего социального статуса. А из «окружающих» на этот момент был только водитель, куртка которого совсем не спасала от дождя и ветра. Бедняга торопливо семенил за работодательницей, с раскрытым зонтом в одной руке и пёстрыми пакетами в другой. И не дай Бог, хоть одна капля коснётся как светлых, стриженых под каре волос, так и тех самых пакетов. Один вощёный бумажный свёрток Алевтина Андреевна не доверила никому. Она бережно прижимала его локтем, продолжая гордое дефилирование.
В холле женщину встретила горничная. Как её зовут, Алевтина Андреевна пока не запомнила, девушка работала без году неделя. Поэтому она просто прищёлкнула пальцами, подзывая ту к себе, швырнула в руки покупку и отправила наверх. Водитель заторопился следом, неся остальные пакеты. Ну а хозяйка алого шифонового, пока ещё запакованного в целлюлозный плен, наряда, а также туфель, кружевной пелерины и «так по мелочи немного», – как было заявлено подруге по телефону, – поспешила на кухню. Там, по случаю семейного праздничного ужина, повар Маргарита с утра колдовала над кастрюлями. Попутно она успевала посплетничать со своей помощницей о странностях барского дома.
Твёрдое цоканье каблуков за дверью заставило Маргариту замолчать, лицо приняло дежурное выражение, губы сложились в улыбку, а быстрый взгляд в сторону собеседницы дал знак молчать. Переговоры с хозяйкой Маргарита взяла на себя.
Алевтина Андреевна покружила по кухне, заглянула в окошко духового шкафа, где подрумянивался натертый специями свиной окорок, задала несколько вопросов и поспешила прочь, не желая пропитываться пусть и аппетитными, но «такими плебейскими запахами». Они были ей не к лицу, в отличие от новых духов от Valentino.
После того как Алевтина Андреевна проинспектировала эту отрасль своего маленького царства, она поднялась на второй этаж, высматривая нет ли где вдруг завалявшейся пылинки. Но умчавшаяся десятью минутами раньше безымянная горничная была старательной и работу выполняла хорошо.
Придраться было не к чему. Алевтина Андреевна почувствовала лёгкой укол раздражения от идиллии, ею же требуемой, и спряталась за тяжелой дверью из массивного дерева.
Покупки аккуратно лежали на прикроватном столике, никем не потревоженные, а само платье было разложено на кремовом покрывале. Всё, как она и приказала горничной: платье достать, расправить и не мешать. Через час приедет парикмахерша Илона, чтобы снова сотворить из отбеленных волос клиентки маленький шедевр, призванный удивить приглашённых, а ещё лучше, вызвать у женской части зависть.
А пока самое время принять душ.
Мир и его составляющие двигались в полном соответствии с планами Алевтины Андреевны. Два часа пришли и ушли, приблизив наступление осенних сумерек. Прическа, макияж и маникюр, являли совершенство, наравне с облегающим, и так выгодно подчёркивающим фигуру, платьем.
Холёная, привыкшая к заботе о себе любимой, женщина, что сейчас придирчиво всматривалась в зеркало, была, по её собственному мнению, на высоте. Алевтина Андреевна не нашла ни одного изъяна. Тем не менее, рука непроизвольно потянулась к лицу, чтобы коснуться скул и висков: а не появилась ли там незамеченная ею морщинка. Жена человека с многомилионным состоянием не могла позволить себе подобного несовершенства.