— Вашими молитвами, Зинаида Герасимовна чувствует себя значительно лучше.
— Головные боли перед сном не беспокоят более?
— Не беспокоят… — заерзал, пытаясь найти выход из немного щекотливой беседы, руководитель филармонии.
— Не мешает ей исполнять супружеские обязанности?
Адамов был настойчив и бесцеремонен. Он грубо и зримо напомнил Христофорову тот факт, что причиной обращения семейной пары к народному целителю было то, что супруга Степана Никодимовича перестала исполнять супружеский долг, ссылаясь на постоянные головные боли в вечернее время. Надо сказать, что за десять дней лечения народный целитель совершил маленькое чудо — госпожа Христофорова забыла о вечерних головных болях и стала вновь исполнять супружеский долг, впрочем, не с таким же энтузиазмом, как это с нею случалось ранее, до болезни. А ведь в первые годы их жизни Зинаида казалась Степе Христофорову настоящей нимфоманкой. Потом возникли эти головные боли, превратившие его супружескую жизнь через какое-то время в сущий ад. Развестись с супругой Христофоров не мог — любил ее, гадину, вот и пришлось обращаться за помощью к народному целителю.
— С этим все хорошо, Михаил Георгиевич, скажите, любезнейший, что вас ко мне привело? — Христофоров стремился как можно быстрее закончить не самым приятным образом дебютировавший разговор.
— Вот из-за этого я у вас, любезнейший, — передразнил в последнем слове оппонента целитель Абрамов, указывая одновременно руководителю филармонии на неподписанный бюджет его организации.
— Имею к вам несомненное деловое предложение, — добавил он, увидев печать ошарашенности на лице собеседника.
— Ну… — только и сумел выдавить из себя Степан Никодимович Христофоров, мысли которого разбежались во все стороны и никак не могли сбежаться в одну точку.
— А что вы скажите, если к нам с концертом приедет настоящая звезда?
— Нууу… — характер слова «Ну» изменился, что свидетельствовало о том, что в голове руководителя филармонии начинается какой-то мыслительный процесс.
— Скажем так, Степан Никодимович, что я воспользуюсь своими связями и приглашу к нам настоящую звезду, что вы скажите? — Абрамов пошел на третий заход, пытаясь выбить из Христофорова хоть какую-то вразумительную фразу.
— Ну… нашей… филармонии… это… как-то… помогло бы…
Наконец разразился целой речью руководитель музыкального учреждения.
— Ну вот… Хорошо… Тогда готовьтесь. А пока обговорим условия.
— Ээээ… — выдавил из себя господин Христофоров.
— Степан Никодимович, вы что же, думаете, что я такое дело буду за ради обычного интереса продвигать? Выборы прошли. Нет сейчас выборов. И агитировать не за кого. А у меня в этом деле есть шкурный коммерческий интерес. Понятно?
— Семь процентов от сбора на стадионе! — внезапно выпалил Христофоров, даже не слишком задумываясь о смысле фразы, которую произносит.
— Вот незадачка-то, речь-то о стадионе-то не идет-то. Выступление только в вашем концертном зале. Там акустика более-менее подходящая.
— Тээээкс… Двести мест по двести рубликов это сорок тыщ получается, да на мое хорошее отношение десяти процентов, более дать не могу — четыре тыщи. Так это вы из-за четырех кусков такой сыр-бор устроили? — Христофоров выглядел изумленным. Он-то хорошо знал гонорары народного целителя. Так сказать, не по наслышкке.
— Степан Никодимович — вкрадчиво и убедительно произнес Абрамов. — Вы не совсем понимаете, что я вам предлагаю. К вам приедет звезда. Настоящая. Даже не группа «Корешки», берите куда выше…
— Хотите сказать, что вы вылечили от геморроя Филиппа Киркорьева? — зло поиронизировал Христофоров, которого этот мутный разговор начал уже утомлять.
— Берите выше, драгоценный Степан Никодимович, берите выше! — Абрамов продолжал нагнетать таинственность.
— А выше уже некуда. Примадонна, что ли? Так ежели у Киркорьева финансы запоют романсы, так он и в нашу дыру пожалует — в это я поверить могу, а вот чтобы Прима сама… это уже бред!
— Хо-хо-ха-ха… — внезапно рассмеялся народный целитель, так что даже окладистая борода его затряслась над столом, отчего на бумагу с бюджетом упали две седые волосинки.
— Что это с вами? — неприязненно поинтересовался Христофоров, брезгливо смахивая волосинки с деловых бумаг.
— А выше Примы вы и представить никого не можете? — с нехорошим огоньком в глазах спросил народный целитель.
— Не кощунствуйте… — с горьким привкусом от разговора отозвался руководитель филармонии. Ему стало казаться, что Абрамов пришел поиздеваться над ним, чтобы улучшить свое настроение и самооценку. Но для чего это и так успешному человеку такое дело надо было бы?