Да… достал меня сегодняшний день! Сегодня меня все достали! И свекровь, и муж, и все, все, все, даже мама с братцем! Так что съесть чью-то голову будет как раз кстати.
Но то, что официант поставил на стол, назвать чьей-либо головой не было никакой возможности. На большом блюде красовалась горка чего-то желеобразного, зеленовато-желтого, не похожего ни на что и совершенно неаппетитного.
— Что это? — не преминула возмутиться Анжелина. Тут же у столика появился администратор.
— Понимаете, мадам, весь вопрос в том, что вы так и не смогли представить себе человека, которого на самом деле ненавидите. Только-то и всего. Попробуйте еще раз сосредоточиться, тут важна именно точность в плане … эмоций… Скорее всего, вы к объекту испытывали что-то вроде неприязни, и не более того, раздражения, может быть. Нет, именно раздражения.
— Почему?
— Зеленый цвет — это цвет раздражения, — вежливо объяснил администратор.
— И что же?
— У вас есть еще несколько попыток. Сосредоточьтесь. Очистите все мысли. А теперь представьте себе лицо человека, которого вы так ненавидите! Вспомните, за что вы его так ненавидите, что могли бы, как минимум, убить!
— Извините!
— Простите, мадам, вы не совсем правильно понимаете принцип работы нашего… хм… механизма. Он улавливает волны, идущие от вашего мозга, и формирует блюдо в соответствии с вашими вкусами и отношением к предполагаемому объекту ненависти. Зрительный ряд дает образ, который реализуется в виде объемной модели блюда, а вкусовые качества блюда являются результатом обработки данных, получаемых с ваших вкусовых рецепторов. В итоге, «Голова врага твоего» — это не одно комплексное блюдо, а три с разным набором вкусов, каждый из которых будет для вас оптимальным. Только приодном условии: если объект ненависти выбран верно. Я достаточно точно объяснил?
— Достаточно.
— А теперь попробуйте… начните все с самого начала…
— Я попробую.
— Тогда я вам больше не нужен. У Родриго получается лучше вводить в нужное состояние.
По-видимому, Родриго, это… то ли имя, то ли прозвище официанта, хотя бы потому, что после слов администратора официант появился рядом со столиком так же неожиданно, как и ранее.
— Вы можете начинать, Родриго.
Анжела захотела как-то подбодрить официанта, впрочем, услышав свое имя, Родриго совершенно не обрадовался, а, наоборот, стал еще более сосредоточенным и немного более грустным, чем обычно. Анжела не понимала, с чем связана эта необычная флегматичность официанта, да и не хотела в этом разбираться. Переживав какие-то свои неприятные мысли, официант завел привычную шарманку:
— Прошу вас приготовиться. Сосредоточьтесь. Очистите свои мысли. Вы ни о чем не думаете. Представьте себе лицо человека, которого вы ненавидите всеми фибрами своей души. Ничего не говорите. Просто представьте. Поверните это изображение чуть-чуть вправо… теперь чуть-чуть влево.
Анжела успокоилась. Сосредоточилась. Очистила мысли. Неожиданно ее накрыло белой простыней пустоты. Она стала думать о человеке, которого действительно могла назвать своим врагом. Ну, конечно же, шеф…
Он был ее врагом. Несомненно.
Анжела пришла работать в фирму еще только тогда, когда она (фирма) организовывалась. Они все начинали с нуля и все были равноправными партнерами. Все пятеро. Это было трудное время. Но они не просто выжили, они поднялись, стали на ноги и смогли начать зарабатывать приличные деньги. Трое ушли, когда Антон стал подминать фирму под себя. А Анжела осталась. Из-за Антона. И из-за своей розовой мечты, которая благодаря Антону стала реальностью. Он сумел стать ее шефом, почти одновременно стал ее любовником, а потом — сутенером, как только ему надоела роль героя-любовника. Но сутенерство было чисто деловое. Для получения нужного контракта Анжела вступала в интимные (и не только интимные, что было еще более противно) отношении с лицами, от которых эти контракты зависели. И не всегда это были слишком деловые начальники колоний, совсем не всегда. Сначала она не ушла из-за Антона, потомон приманил ее мечтой, она ведь никогда не отложила бы на машину, и если бы не этот подарок… подарок! Машина Опель-кадет, принадлежащая сначала фирме, но оформленная на Анжелу, стала ей же и принадлежать, а чувство благодарности продержало Анжелу на работе еще какое-то время. А потом… потом, она, наверное, привыкла. Привыкла к этой работе, к обеспеченному положению, к тому, что на лекарства дочери всегда есть деньги, и тот же Антон не всегда становится сукой, а часто входит в ее положение, пусть не из любви, а из привычки… и из того, что ему выгодно иметь такую сотрудницу. Выгода в их отношениях, несомненно, была обоюдной.