Сначала надо сделать так, чтобы объект перестал относиться ко мне как к врагу. Это самое сложное. Я сформировал образ цветка, который стал главной мыслеформой, передаваемой мною в открытую. Цветок для пчел был странным, мелким, не пах, малопривлекательным, но он был чем-то привычным и неопасным, а вот человек, медведь либо какой другой шибко резвый зверь тут же наткнулся бы на оппозицию из острых пчелиных жал. Посмотреть на непонятный цветок вылетело несколько пчел-разведчиков. Это они выясняют, где что питательное есть и куда можно навести сотоварищей. Пока эти пчелы начинали кружиться надо мной, стал их слушать. Вы думаете, что пчелы не разговаривают? А тембр их жужжания? А повороты их тел, а танец, который они устраивают на любой ровной поверхности? Пчелиный язык трудный, разобрать его сложно, но ненамного сложнее, чем язык карабахского туфа или рыбы-пираньи. Так что не сразу, но постепенно стало понятно, что основная беда улья в том, что пчелы-конкуренты выжили их изо всех возможных угодий. Человек, который поставил пасеку в селе неподалеку не подумал о том, что его пчелы уничтожают рой диких товарок только потому что сами по себе крупнее и агрессивнее. А все медоносные места, которых в этой местности было не так уж и много находились под плотным контролем человека, постоянно развозившего пчел к самым медоносным полм и полянам. А ведь мед нужен пчелам постоянно. И его запасы в лесном улье подходили к концу. Единственный медонос, доступный им сейчас, в конце лета — подсолнечное поле было полностью перекрыто конкурентами, большая часть рабочих пчел не вернулась из единственной попытки взять взяток. Вот и получалось, что кроме того, что не было меда, в улье возник и постоянный дефицит рабочих крыльев (чуть было не сказал рук). И неизвестно, что могло погубить пчелиную семью раньше: дефицит меда или дефицит кадров...
Костер горел, приятно щекоча небо дымом, к которому примешивался запах августовского разнотравья. Над лесной поляной, выходившей на крутой склон реки, вились комары, но дым не давал пикирующим созданиям подобраться к двум теплокровным особям, расположившимся прямо у костра. Один из них, в котором легко угадывался Адонис Поликарович Довбань, с интересом рассматривал соты с медом диких пчел, которые разительно отличались от привычных сот пчел домашних. Куполообразная конструкция была наполнена густым, темно-коричневым содержимым. Вот только было его всего ничего, как говориться, «кот наплакал».
— И как удалось их «уговорить»? — Довбань повернулся к молодому еще человеку, которого мы знаем под именем Владлена Витальевича Артамонова.
— Я сначала уговорил их конкурентов, а это было намного сложнее.
Довбань вопросительно поднял брови. Впрочем. Его оппонент и не собирался тянуть того же кота за хвост и сказал:
— Проблема этой семьи была в местной пасеке и местном пасечнике. Он накупил слишком много семей… а полей и лесов с медоносами тут маловато будет. А тут еще… у него все семьи относятся к подвиду равнинных кавказских пчел, они намного агрессивнее местных. Да еще и мед воруют. После их налета и начались основные проблемы улья.
— Ну, примерно, я это и сам знаю… Сообщай что-то новое.
— С кавказцами тоже можно договориться.
— То есть? — голос господина Довбаня выдавал некоторую долю нетерпения.
— Сначала надо сформировать мыслеобраз жадного хозяина пасеки, который изымает у пчел весь взяток. Это не сложно, потому что этот образ для пчел более чем привычен.
Довбань кивнул головой, показывая, что следит за ходом моих рассуждений.
— Потом надо было создать тревогу, потому что за оставшееся время стоящих медоносов не будет, а хозяин не закупил сахар, чтобы сделать пчелам патоку. И это было не столь сложно. А вот подвинуть пчел на формальную забастовку, это было сложно. Но я создал мыслеобраз разоренного улья диких пчел и таких же ульев пчел-кавказцев. Это была параллель, которая вызвала негативный ответ у семей нашего пасечника.
— И что в итоге?
— Они, кавказцы, согласились оставить поле подсолнечника в покое, заняться поиском в дальних полях с разнотравьем, а уговорить диких пчел дать мне запасы меда в обмен на беспрепятственную работу в царстве подсолнуха, было несложно. Три дня — и пчелиная семья создаст себе НЗ меда, достаточного для перезимовки. А я им дал всю неделю.
— Да… мед диких пчел не такой эстетичный, как мед культурных, пасечных, но… вкуснее намного…
Произнеся эту, довольно банальную сентенцию, Адонис Поликарович задумался, но недолго…