Часы не ходили лет с полста. Впрочем, когда какой-то английскоговорящий экстрасенс по TV заводил всем часы, Афанасий тоже вытащил на свет золотую луковку, открыл ее и прокричал: «Идти!»… Часы пошли… Но что удивительнее всего, всего через два часа остановились. И если предположить, что часы действительно пошли! А это было именно так! И не иначе — то почему они, чёрт подери, остановились? И почему именно в этот день шел дождь? И почему Афанасий имел привычку ковырять в носу и одевать в дождь именно этот жилет с именно этими часами в кармане?
Я попытался провести вероятностный анализ событий — получилось две целых и четыре десятых, помноженных на десять в минус хрен его знает какой степени. Я возмутился — вероятность появления кожаного жилета у рассказчика за период описываемых событий — всего две с половиной стомиллионных, что тоже, согласитесь, неплохо.
Но теперь вернемся к, собственно говоря, Уголовникову, точнее, с Вашего позволения, к его внешности. Лицо у Афанасия — самое что ни на есть обычное. Следы от прыщей, горбатый нос, бесцветные глаза, трехдневная щетина на подбородке… Лет сто с лишком назад Афанасий сошел бы за итальянского инсургента, однако время народников, контрреволюционеров и тайных заговоров уже прошло, оставив Уголовникову типичную инсургентскую внешность и любовь к длинным (до плеч) волосам.
Женщин Афанасий не любил. Мужчин (что при таком раскладе кажется удивительным) — тем более. Из всех живых существ он любил только свою кошку Мурку, которая платила ему за это чувство полным равнодушием и даже показательным презрением. Импотентом Уголовников не был, что доказывал на каждый уик-энд какой-нибудь из своих подружек… К девчатам сиим Афанасий относился почти что с муркиным презрением, менял их практически ежемесячно и был постоянным клиентом одного частнопрактикующего дерьматолога, что по Киевской, 21.
Занимался Афанасий где-то по рекламной части. И не то что бы занимался. И не то чтобы по рекламной… В общем, занимался из рук вон плохо. Жил — не думая… Думал, не живя… Ой, простите… Вообще не думал. Ибо мыслительный процесс для Афанасия был слишком болезненным. Во всём он полагался на свою неотразимую внешность и Госпожу Удачу. И иногда (минимум — на уик-энд) эта дама подмигивала Афанасию левым глазом.
День 20 октября 1999 года начался для г-на Уголовникова более чем удачно: с самого утреца заключил он договор на рекламу рифлёных презервативов то областному TV (TV про это ещё не догадывалось), закадрил в кафе «На Берлине» классную чувырлу с ярко-оранжевыми волосами и трёмя зелёными прядками на висках. Она была одета в полосатые гольфы, шузы — «мустанги» белого цвета на и ярко-красно-зеленый комплект (издали напоминающий дезабилье) на тонюсеньких бретельках на худющих плечах. Ей можно было дать от четырнадцати до сорока четырех. Афанасий дал пятёрку за хот-дог, сто грамм и кофе… Сам же ограничился бутылкой пива.
Вот эта бутылочка «Черниговского» и была, по-видимому, в тот день совершенно излишней. Афанасию захотелось куда-то срочно перебежать… Он успел что-то промямлить новой знакомой про классный уик-энд на ближайшее воскресенье и тут же умчался за угол ближайшего здания (господа читатели наверняка знают, что кафе «На Берлине» подобных удобств лишено из-за удобства собственного расположения).
Чтобы понять, что далее произошло, не лишним будет напомнить, что думать Афоня-то не любил. Жил он только чувствами. Когда чувствовал голод — вытаскивал из холодильника пачку пельменей… Когда чувствовал дождь — кутался в кожаный жилет… Когда чувствовал, что кончился уик-энд, вытряхивал очередную гёрлу из своей постели и направлялся к частнопрактикующему дерьматологу.
Выскочив из подворотни, которая для Афанасьевых дел была оборудована не то чтоб на две звёздочки — и одной не насчитать… Афанасий остановился, как вкопанный и… обомлел. Причиною его обомления и внезапного приторможения было тщедушное юное существо в стареньком розовеньком халатике с сиреневыми цветочками, шлёпанцах на босу ногу и с ярко-синими, невероятно синими глазами. Смотрели эти глаза на Афанасия Уголовникова с очевидным презрением, даже как-то пренебрежительно возможно потому, что обладательница этих глаз терпеть не могла горбоносых мужчин или же горбоносых мужчин, забывших застегнуть ширинку джинсов, или же вообще терпеть не могла итальянских инсургентов. В прошлой жизни она, скорее всего, была австрийским кирасиром.