Тут Афоня почувствовал, что Госпожа Удача покинула его. И не сработает его ослепительная внешность. И не сработает обычный нахально-презрительный напор. Да и в кармане осталась трёха, что для подкупа девицы было совершенно очевидно, что совершенно недостаточно.
И тут в голове Афанасия что-то заскрежетало, треснуло, лопнуло, заскрежетало еще сильнее… Скорее всего, пошёл ограниченный мыслительный процесс…
— Э-э-э… — выдавил из себя результат процесса Афанасий.
Девушка пожала плечиками и повернулась на носках стоптанных тапочек, показав ослепительно-розовые пяточки.
Скрип в голове Афанасия стал столь явственным, что из соседних домов повысовывались праздные наблюдатели. Двое из них даже освоили крышу, чтобы оттуда понаблюдать попраздничнее. Они держали по такому случаю в руках по банке «Heineken» и орали гимны английских бой-скаутов.
Наконец что-то в голове Афанасия окончательно лопнуло и скрип перешёл в скоростной скрежет — от его громового шума всех любопытствующих посдувало с подоконников обратно в постели, а эти, на крыше, уронили свои «Heineken» на мостовую.
Афанасий заправился…
Мыслительный акт закончился окончательно…
Девушка тут же исчезла.
Уик-энд оказался испорченным окончательно. Обычное посещение дерматолога обычного успокоения не принесло.
Афанасий Уголовников ощутил, что он смертельно болен… Но что делать с этим новым чувством Афоня не знал… А запустить мыслительный процесс вновь ему никак не удавалось.
Он ходил каждый день на то самое место, где мысль посетила его в последний раз (надо сказать, что Афанасий совершенно забыл, какая это была, собственно говоря, мысль, но она была же, чёрт подери!)…
Однажды…
Буквально на черезследующий уик-энд… Та девушка опять появилась во дворе. Но она была одета в светлокоричневый костюм на голое тело и туфли-шпильки на десятисантиметровом каблуке… Она опять не заметила Афанасия.
Но и Афанасий при её приближении ничего нового не ощутил…
Он вернулся домой и почувствовал, что что-то из его жизни ушло навсегда. Солнце светило вовсю, но Афоне Уголовникову показалось, что идёт дождь. Он натянул на голое тело жилет… Что-то неприятно оттягивало единственный карман… Афанасий вытащил на свет Божий чуть проржавевшую луковицу часов… Они шли… Второй раз за последнее десятилетие… Шли… И на сей раз уже ничто не могло их остановить. Афанасий Уголовников смотрел на них час… два… три… четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять… А часы всё шли и шли.
И тогда Афанасий пошёл на кухню за молотком.
Притча
Умер старенький еврей. Попал на небо к Господу. Говорит ему Господь:
— Ну вот ты и Фроим попал ко мне, в мое царствие.
В ответ Фроим вздыхает и говорит:
— Скажи мне, Господи! Я так всю жизнь старался, я не нарушал твоих заповедей, я старался жить праведно и никому не мешал. Скажи мне, Господи, почему я прожил такую тяжелую и бедную жизнь? Почему я никак не мог разбогатеть? Почему я так долго скитался по странам и городам, пока не приобрел этот жалкий домишко на самом юге Израиля, так недалеко от сектора Газа? Почему мне досталась такая некрасивая жена, а дети мои до сих пор не имеют семей? Почему я так долго и тяжело болел, прежде чем умереть? Разве ты не мог дать мне хоть что-нибудь? Ты дал этому негодяю Мойше хорошую и добрую жену. Семен Руцкий, тот самый, что попил мне крови, из седьмой квартиры, пышет силой и здоровьем. Ваня Нудельман пусть и подпольный, но все-таки миллионер. Савик уже три года крутится на лучших телеканалах, получил и славу, и деньги. Ты дал им все, мне же ты не дал ничего. Господи! Дал бы ты мне еще немного здоровья, чтобы я прожил еще пару лет этой тяжелой и бедной жизни!
Господь посмотрел на представшего пред ним человека и ответил ему вопросом на вопрос:
— Скажи, Фроим, а ты меня о чем-то просил?
Смешался старенький еврей, задумался. Господь его не торопил с ответом. У Господа много времени. Есть времени и на Ваню Нудельмана, и на Сему Руцкого, и на негодяя Мойше, и даже на старенького Фроима есть у Господа времени.
— Скажи мне, Господи! Тебе молила Раечка про сына, умолял Миша, но не тот, а из Нарвы, чтобы ты дал ему удачи, а Валера Кривой просил тебя ежедневно, чтобы его дочка могла иметь детей, ты же не дал им ничего? Как я мог тебя просить, Господи?
И ответил ему Господь:
— Скажи, Фроим, разве я должен выполнять все прошения?