Местные матроны потьфукали «мол делать деду нечего», а любители домино (такие ещё существуют) завистливо, но с уважением поцокали и одобрительно покивали. Ни те, ни другие ещё не представляли как эта груда металла перевернёт их жизнь. У Петровича был отпуск, отправив свою зазнобу в пансионат попить водички, он решил полностью посвятить себя своей страсти – он начал учиться водить. И вот тут все напряглись. Сначала немного, но понаблюдав неделю тщетные попытки автолюбителя выехать с обочины, где была припаркована стальная красотка, на проезжую часть, все напряглись чуть сильнее. А когда, таки выехав, Петрович расфигачил фару об дерево и слегка (не насмерть, а только до немоты) наехал на местную гордость – огромного Рыжика, наглую рожу, обрюхатившую всех кошек поблизости, даже тех, которых никогда не выпускали на улицу, вот тут уже напряжение достигло своего апогея. Бабульки затаили обиду и так и не смогли простить старику немоту Рыжика, но любители домино из мужской солидарности предложили помощь горе-водителю в виде инструктора. Инструктором стал Валентин Родионович – автомобилист со стажем, который заявил, что и мартышку можно научить рулить. Но Петрович был не мартышкой, ну совсем, ну вообще не мартышкой! Рулить он, конечно, мог, но выруливать из сложных ситуаций, типа между двух деревьев, или на повороте, (неважно вправо или влево) ему не давалось. Через две недели у Валентина Родионовича опустились руки, закончился матерный запас, а во взгляде появилась обречённость и беспомощность. В общем, к тому времени, когда его молодуха вернулась домой, Петрович нажил себе заклятых врагов в лице бабы Марты, которой раз десять уже пришлось восстанавливать свою клумбу и Рыжика, который к тому времени стад ещё и хромым, но из-за обретённой ранее немоты, не мог даже пожаловаться на сей факт. Сам же автолюбитель выглядел устало и растерянно, но попыток не бросал и данные попытки-пытки продолжались на протяжении нескольких месяцев. За это время баба Марта неоднократно приходила к молодухе Петровича и предлагала переписать на неё свою квартиру, если та уговорит старика продать эту треклятую колымагу. К слову сказать, машина уже именно так и выглядела – колымагой треклятой, и купить её могла захотеть уже только баба Марта. Но даже горячая подруга жизни Петровича была тут бессильна, страсть Петровича к вождению пересиливала даже его страсть к её пирожкам и, даже, её прелестям. Но посредством тех же пирожков в совокупности с прелестями ей удалось уговорить автолюбителя сделать перерыв, чтобы народ успокоился, да и сам автолюбитель отдохнул, чтобы потом, да с новыми силами, в бой. По этому поводу даже семейное торжество устроили с детьми и внуками.
Летний вечер, около одиннадцати, веет прохладой и покоем, уже стемнело, но пару местных матрон ещё восседают на скамейках, вдыхая аромат местных клумб. И тут, на них напало какое-то лёгкое необъяснимое чувство тревоги, обострённый слух, привыкший быть на стороже, уловил странные звуки. Обшарив острыми взглядами двор, матроны таки углядели причину. Трое неизвестных под покровом темноты выкатывали колымагу Петровича со двора. Караул!!! Грабют!!! Подруги были не из робкого десятка и с диким ором ринулись домой к Петровичу, по дороге стуча во все двери и собирая мужичишек покрепче. Уже через несколько минут пятеро крепких мужичишек и Петрович с топором настигли горе-угонщиков, а точнее одного из них, двое других таки скрылись в неизвестном направлении. Пойманный оказался мальчишкой лет восемнадцати и таки был слегка избит мужичишками, не из злобы, а в воспитательных целях. Приехала полиция на разбор полётов, спасатели победоносно курят, горе-угонщик носом хлюпает на скамейке, Петрович со слезами на глазах лежит на капоте своей ласточки. Давай разбираться, осмотрели машину, а в зажигании то ключики родные торчат. Они к Петровичу, мол, кому ключи давал, тот в несознанку, ничего не знаю, никому свою ласточку не доверяю. Полиция к угонщику, и тот после десятиминутной истерик таки «раскололся». А случилось следующее, после семейного торжества внук зазнобы Петровича, будучи в прекрасном настроении и получив от деда карманных денег, решил продолжить праздник с друзьями. А чтобы усилить ощущение праздника, решил одолжить у деда машину. И благо ключи от неё дед не прятал, они лежали себе преспокойно на холодильнике в свободном доступе. Но чтобы не заставлять старика нервничать и не привлекать внимание лишний раз, внук с ещё двумя дружками додумались не заводить ласточку во дворе, а выкатить её подальше и там уже рвануть навстречу приключениям. Выслушав это всё, мужики ржут лосями, матроны ахают, Петрович в гневе, молодуха его рыдает. Полиция разводит руками, мол, дело семейное и делать нам тут нечего, отгоняй дед машину на место. И Петрович отогнал, а точнее попытался. У него то и белым днём с парковкой были проблемы, а тут в темноте, да ещё на нервах. В общем сдавал он назад, а на заду этом оказалась клумба, мать её, бабы Марты, и Рыжик. Клумбе конец, а у Рыжика прорезался голос, и орёт он диким ором на весь двор, и будит вех мирно спящих, непричастных к этой криминальной истории. А вместе с Рыжиком в унисон орёт, плачет и шлёт проклёны баба Марта. И желает она Петровичу долгих лет жизни, долгих и мучительных таких лет.