Вверила бы свою душу.
Пустила бы в мир свой девственный,
Заповеди не нарушив;
Если бы ты позволила,
Крыльями мне поделиться;
Если бы ты поверила,
Что я перестал быть убийцей, —
Но мои крылья вырваны.
Перья сменил я на плащ.
Тьмою окутан, и инеем
Светится лунный палач.
Имя мое соткано
Из неживого сырья.
Если бы ты мне верила,
Душу не продал бы я.
На тебе черное платье…
На тебе черное платье,
И люди играют в друзей.
Спиртное льется рекой,
А я – приглашенная тень.
Смотрю, иногда улыбаюсь,
Без радости, просто так надо.
Ты сегодня сияешь,
Ты поздравлениям рада.
Я ухожу тихонько,
Так, чтоб никто не увидел.
Туда, куда каждому надо…
В сумрачном мире я лидер.
Ложь догорает и в пепел,
Призрак ложится на плечи.
Ночь для меня бесконечна,
Вы же боитесь вечер.
Я ухожу тихо
С праздника сумрачным светом.
Вы застыли в позах,
Меня же среди вас нету.
R.I.P.
На клена опавших листьях
Осень рисует себя.
Небо усыпано птицей.
Волнующий день сентября.
Пишу заколдованный ветром,
Шумящим за пыльным окном.
Утром солнце не греет,
Солнце не греет днем.
Стынут часы с кукушкой,
Медленно тянутся дни…
Скучаю по милой старушке,
И дни доживаю в любви.
Сентябрь костлявой рукою
Отнял и осыпал листвой.
Там, где схоронено тело,
Крест и пахнет смолой.
Почему же нас не взяли в рай?
Почему же нас не взяли в рай?
Может, там нет мест, все переполнено.
Может быть закрыт он на ремонт.
Может, кто его зарезервировал?
Мы стоим у солнечных ворот.
Ищем в списке VIP персон фамилии.
Рядом с нами девственница ждет
И монашка с нераскрытой лилией.
Где-то позади ворчит монах,
А за ним десяток деток маленьких.
Не доросших до людских рубах,
Не носивших галстуки и валенки.
Глазки их не видели любви,
Смерть пришла за ними льдом обвитая.
Прижимались детки к госпоже,
Что свинцом отеческим убитая.
Почему же нас не взяли в рай?
Почему стоим и топчем облако?
Мы пришли зимой, но вот уж май.
Ждем добра. И что? А толку то?
Маяк
Честен буду.
Брошу экспромт
На твой белесые волосы.
Стою на кухне пустой, курю,
Пускаю в воздух прозрачные полосы.
И мокнут волосы, когда выглянуть хочется.
Кто ты, ответь:
Ведьма или пророчица?
Отчего так душа моя мнется под давлением строчек прочитанных?
Я ли ветер в голову,
Я ли плевок в лицо расточительных?
Мне не хочется невозможного, все возможно, когда серость кончится.
А пока, я пишу клочьями,
Наблюдая за болью воочию.
Бесконечны слова внутри меня
Рвут сознание, вырываются,
Ищут отклик в сердцах людей.
Но об стены улыбок взрываются.
Зарываются сотнями под кустом,
Доживают калеками хилыми.
Мы с рождения созданы милыми,
Но сдуваем с себя это силами
Вселенского отторжения.
Ты стоял в ожидании солнца
Ты стоял в ожидании солнца,
Ты хотел согревающий свет.
Откуда солнце на дне колодца?
Дружище, его там нет.
Возьми себя в руки, волю в кулак
Сожми так, чтоб брызнула кровь.
Карабкайся выше, сомнение – враг.
Напомни себе про любовь
К добрым и близким, к тем, кто тебя
Ждет, ожидание – боль.
Живи ради них, карабкайся вверх.
Ты собственной жизни король.
Колодец глубок. Ниток клубок
Не в силах добраться до дна.
Вспомни про солнце, тьма – это крах.
Жесткая властная тьма…
Она везде, она не дремлет.
Тьма заберет под свой покров.
Тьма многодетна. Ее дети – тени,
Вельмож, королей, воров…
И будто коров на мясобойне:
Выжмет все соки,
В сжатые сроки.
И тело сороки
Склюют.
Солнце, дай нам приют!
Мы рвались с самого низу,
Оттуда, где холод и смрад.
Солнце, прими нас. Мы твои дети.
В рай мы спешим через ад.
Дитя
Миру мир не снится боле,
Боль, увенчанная кровью,
Опустилась на зеницы,
Солнце прячется за птицей.
Лица в ткань укрыла мама,
Сердца стук лишь фонограмма —
По ушам стучит на память.
Воск свечи неслышно таит.
Дом размером с человека,
Слезы жгут родные веки,
Мир уснул при свете дня.
Спит, омытое дитя.
Пьяное
Плесни еще, да я не пьян!
Бармен, не будь занудой.
Мои слова большой изъян,
В нем смысл скрыт за грудой
Ненужных фраз. Я одинок!
Да, это мое право.
Сижу, и доживаю срок.
Пьянству крикнем браво!
Язык развязан, галстук снят,
Девица глаз не сводит.
Сижу всю ночь, вливаю яд,