– Да,- подтвердила Органа. – Насилие.
Фетт кивнул. – Да насилие. – Он окончательно сел и молча стал наблюдать за девушкой. Она осторожно обосновалась в противоположном углу, посильнее закутавшись в покрывало; Фетт одобрил ее скромность, но это не препятствовало ему продолжать наблюдение. Охотник ни разу не держал женщину в объятиях. С годами страсть к женщинам приходила все реже; но в мыслях Фетта его целомудрие не мешало ощущать себя мужчиной, и девушка стоила того, стоила, чтобы на нее смотрели, разлетевшиеся после борьбы, темные волосы, каскадом спадали вниз по бледному листу.
Она закончила поправлять покрывало вокруг себя и отодвинулась обратно в угол. – Вы не собираетесь вызвать охрану и вернуть меня Джаббе?
– И оскорбить Хатта? Я так не думаю. Он бросит вас Ранкору, и затаит на меня злобу. Вы можете вернуться утром.
Ее дыхание успокаивало. – Так что мы останемся здесь. На всю ночь. Камни холодные. Если желаете, можете использовать кровать.
Скептицизм Органы был очевиден. – А вы будете сидеть там. Всю ночь.
– Я не буду вас трогать. Я не буду вас касаться. Можете сидеть там. Мне все равно.
Наступила тишина. Фетт смотрел на девушку, как она опиралась на каменную стену; в ответ она молча разглядывала его.
Время шло. Оба глаз охотника были открыты, неожиданно Лея не выдержала, – почему вы делаете это? Почему вы сражаетесь за них?
Фетт вздрогнул и немного потянулся. Винтовка лежащая поперек колен даже не пошевелилась. – Более чем полмиллиона кредитов, – ответил он. – Это то, что Вейдер и Хатт заплатили за мою работу.
– Это только деньги? Мы тоже готовы заплатить. Помогите нам выйти отсюда, и мы заплатим.
– Сколько?
– Больше чем можете вообразить.
Фетт был удивлен смелостью, которую она показывала, идя на подкуп, здесь глубоко в замке Хатта. – Я могу вообразить очень многое.
– Вы это получите.
Было жестоко позволить девушке надеяться. – Нет. То, что вы делаете, безнравственно, неправильно. Мятежники заблуждаются, и Восстание потерпит поражение рано или поздно.
Лея Органа не смогла сохранить молчания.
– Безнравственно, неправильно? Нас? Мы боремся за дома и наши семьи за наших любимых, тех, кто все еще жив, и мы не проиграем. Империя разрушила мой мир, фактически каждый, кого я когда-либо знала, будучи еще ребенком погиб:
Фетт наклонился немного вперед. – Эти миры участвовали в восстании против законной власти. Император был в праве разрушить ваши планеты; они угрожали системе социального правосудия, которое позволяет существовать цивилизации. – Он сделал паузу. – Я сожалею о смерти невинных людей, но это случается на войне, Лея Органа. Люди, умирают на любых войнах, и ваша сторона не должна была начинать этого.
Он резко замолчал; этот разговор терзал горло.
Казалось, железные аргументы заставили Органу безмолвствовать; она смотрела в сторону, мимо Фетта, уставившись, на пустую каменную стену, в течение нескольких минут. Когда девушка, наконец, заговорила, ее голос был, тих, и она все еще не смотрела в сторону охотника. – Для меня тяжело полагать, что вы можете действительно так думать. Вы слышали о Люке, Люке Скайуокере, я знаю, вы слышали о нем, что он рассказывал о темной стороне.
Фетт поразился, услышав свой смех. – Джедаи это суеверие?
– Если Сила существует, я не видел никаких доказательств, и сомневаюсь, что увижу.
Теперь она опять смотрела на него. – Вы немного напоминаете мне Хана Соло. Он тоже не верил.
Фетт услышал, как опасно повысился его голос. – Я не такой как Соло и не надо сравниваете меня с ним.
Глубоко вздохнув, Лея медленно продолжила. – Хорошо. Почему это так оскорбляет вас?
Фетт снова наклонялся вперед. – Вы знаете, сколько всего плохого сделал этот человек за свою жизнь? Не берем в расчет лояльных граждан Империи, которых он, и вы, уничтожили за период вашего Восстания; война есть война, по крайней мере, вы, думаете, что боретесь за правое дело. Но Соло? Он храбрый человек, да, но он наемник, который никогда не делал хороших вещи за всю свою жизнь, он никогда не брался за работу, за которую не платили. Он занимался контрабандой запрещенных веществ.
– Он перевозил спаис!
Фетт вскочил на ноги и закричал. – Спаис вне законна!
Это наркотик, его использование приводит к страшным поступкам, человек, ради употребления спаиса, – кричал охотник, – готов на все! – Фетт стоял напряженно и неподвижно, дрожащие руки сжимали винтовку, пугая Лею. – Если бы я сегодня вечером употреблял спаис, Лея Органа, возможно вы не находились бы сейчас в безопасности, здесь, со мной, в этой комнате.
– Хан занялся контрабандой спаиса,- настойчиво продолжила Лея, – когда был вне закона, и мне это тоже не нравилось; но он бросил это и занялся контрабандой алкоголя, который юридически законен, но тарифы достаточно высоки, чтобы сделать его ценной контрабандой в различных мирах. Нет, он не совершенен, и он нарушал законы, о которых вы даже не слышали. Но я знаю Хана, я видела, как он рискует, и я сомневаюсь, что вы смогли бы набраться храбрости и повторить то же самое, вы сможете бросить работать на Джаббу Хатта?
Фетт выдохнул, ослабил хватку на винтовке. Он стремительно опустился на пол, игнорируя резкую боль, вспыхнувшую в коленях. – Он платит мне. Много. Как только прибудет Скайуокер, я отвезу его к Вейдеру, а потом проведу некоторое время здесь.
– Это не то, что я имела в виду. Джабба Хатт продала горы спаиса, а это гораздо хуже чем:
– Необходимость заставляет искать союзников. Как только Восстание захлебнется, я ожидаю, что Империя будет иметь дело с Джаббой. Но он меньшая угроза, чем Мятежники. Фетт поднял ствол штурмовой винтовки и нажал им на выключатель, свет погас. Макробинокль, почти мгновенно компенсировал опустившуюся темноту, переключившись в систему технического зрения зафиксировав тепло тела девушки. – Я засыпаю. У меня болит горло.
Через мгновение наступила тишина.
– Люк Скайуокер,- сказала из темноты Лея, – собирается прийти и уничтожать вас.
– Все умирают,- согласился Фетт. – Но так как никто не заплатил мне, чтобы убить вас… я вас не трону.
Он сидел в шлеме с открытыми глазами.
Одинокий Джедай прибыл день спустя. Он назвался Люком Скайуокером и убил ранкора Джаббы. Хатт приказал схватить его и посадить в темницу рядом с камерой Соло и Чубаккой.
Рассвет следующего дня был ясен и горяч, Боба Фетт прибывал в мерзком настроении.
Конечно это же был Татуин. Каждое утро здесь было ясным, ярким и горячим.
Сегодня Хатт собирался казнить Скайуокера. А в месте с ним Соло и Чубакку.
Скайуокер. Вот кто был причиной мерзкого настроения Фетта. Он пробовал уговорить Джаббу, не убивать молодого человека, но тот не слушал. В свое время он видел много странных глупых вещей, но зрелища стоящего перед троном Джаббы безбородого молодого человека и пробующего осадить Хатта, был на вершине этого списка.
Фетт пытался, спорил с Хаттом больше, чем мог бы себе позволить разумный человек, Джабба повел себя не так как раньше, как все те годы, что помнил охотник. Фетт пытался привести доводы, что Дарт Вейдер заплатит за этого дурака, даже Император заплатил бы. Совсем недавно была назначена награда, о которой сообщили Фетту, она равнялась пяти миллионам кредитов; хотя Фетт был уверен, что Люк Скайуокер может принести гораздо больше.
Джабба не хотел не чего слушать. Он не желал делить награду; он даже не желал брать её всю, заплатив Фетту только, как посреднику с Вейдером. Его любимый ранкор умер и Скайуокер умрет следом.