Иногда Фетт был убежден, что он единственный нормальный бизнесменом во всей галактике.
Это раздражало. Охотник придумывал план за планом, но ни один из них не соблазнял. Он даже думал о похищении Скайуокера из лап Джаббы, но времени не оставалось, а безопасность Джаббы была на высоте; даже за миллионы кредитов риск был слишком высок.
Таким образом, он оказался на верхней палубе баржи. С нетипичной для себя нервозностью, утром после прибытия Скайуокера, утро в которое Скайуокер, Соло и Чубакка должны были умереть, и пытался придумать, что делать дальше, поскольку баржа уже почти достигла конечного пункта у Большого Провала Каркун, привезя осужденных на смерть.
До некоторой степени происходящее удивляло и злило, Фетт надеялся, что Соло примет смерть достойно. За прошедшие годы охотник видел, как Джабба отправил с пол дюжины своих собственных телохранителей в Большой Провал Каркун, предположив заговор против себя; каждому он дал шанс унизиться и просить о пощаде. Двое из них так и сделали, но Хатт всё равно отправил их к Сарлакку.
Чубакка точно не будет просить пощады, Соло скорее всего тоже.
Возможно, молодой Скайуокер попросит оставить ему жизнь. В этом не было не чего позорного.
Фетт стоял на носу баржи и смотрел, как под ней исчезает песок. Насколько хватало взгляда, кругом была одна только пустыня. Дрейфующие пески и дюны.
Фетт задался вопросом, кто уничтожил существ больше, он сам или Хатт. Вероятно Хатт учитывая его ревностное отношение к торговле спайсом. Правда, многие из них пали от рук самого Бобы Фетта
Наконец, Большой провал Каркун выплыл в поле зрения. Настроение Боба Фетта так и не улучшилось не в малейшей степени, уйдя с верхней палубы, он спустился в зал к другим наблюдателям, ожидавшим правосудие. Знали бы они, сколько миллионов кредитов было потрачено впустую.
День начался ужасно, а продолжался еще хуже. Баржа взорвалась, Джабба Хатт был мертв, сам Боба Фетт упал в Провал Каркуна и должен был перевариваться Сарлакком.
Но, он выбрался; насколько Фетт знал, он был единственным, кому когда-либо посчастливилось уйти от Сарлакка.
К тому времени, когда он снова пришел в форму, залечил раны и вернул себе былую форму, в галактике произошли большие перемены; и Фетт отказывался этому верить.
Прошло пятнадцать лет.
Или, выражаясь иначе:
Дарт Вейдер умер; так же как и Императора. Империя рухнула и была провозглашена Новая Республикой. В человеческом масштабе пятнадцать лет достаточно много для младенцев, чтобы те родились и выросли в подростков; подростки всей галактики стали взрослыми и обзавелись собственными детьми. Для некоторых долгоживущих разновидностей период прошел без существенного изменения; для других, живущих меньше чем люди, сменились поколения, они рождались, старели, и умерли.
В одном из секторов галактики, о котором Боба Фетт никогда не слышал, взорвалась звезда, превратившись в сверхновую. Она уничтожила ближайшие миры, стерев всю разумную жизнь. Это породило, гораздо меньше сплетен, чем после уничтожения Алдерана, событии десятилетней давности; в целом галактика только обратила внимание на ту трагедию. В галактике с более чем четырьмястами биллионами звезд, более чем двадцатью миллионами интеллектуальных разновидностей, такие вещи обязаны случиться.
Остатки Империи восстали против Новой Республики, и были побеждены; Люк Скайуокер перешел на темную сторону силы и вернулся обратно.
Лея Органа женилась на Хане Соло; и у них родилось трое детей.
На Татуине, пьяный деваронец по имени Лабриа убил четырех охотников, и исчез.
Боба Фетт становился старше.
На планете Корусант, в мире, который был столицей Старой Республики, столицей Империи, а теперь ставший столицей Новой Республики, в императорском дворце, в комнатах, которые использовало семейство Соло, Хан сел на краю постели зевнул и уставился в одну точку.
– Нет. Я не полечу. Подписание этого соглашения не для меня, и, кроме того, сын Гейрта пробовал обмануть меня на Ларо, когда мы были там в последний раз.
Лея стояла, сложив руки на груди, раздражение было написано на лице. – Ты ответил ему тем же!
– Я обманывал лучше. Так или иначе, этот дурак думал, что удачливее меня. Высказался Хан. – Когда я был ребенком, мошенничество в карты считался уголовным преступлением и за это могли повесить.
– Это не так,- возразила Лея, и осторожно прикоснулась к задумавшемуся Хану; она давно узнала, что обман в картах, и последствия этого, не было среди вещей, которым обучали принцесс.
– Это так,- ответил Хан. – Так или иначе, Король Гейрт счастлив, ничто плохого тогда не случилось кроме проигрыша мне. И я не понимаю, что ты от меня ожидаешь, может подойти к его сыну и сказать, я сожалею, ваш Королевское Высочество, что обманываю лучше, чем вы?
Лея вздохнула. – Я ожидаю, что ты не будешь использовать слово 'королевский', как если бы это было оскорбление. И я:
– Договорились,- быстро ответил Хан.
Это вызвало неохотную улыбку. – Ты не собираешься ехать, не так ли?
– А ты хочешь вовлечь меня в двух недельную дипломатическую скуку?
– Уверен, что будет скучно?
– Мне было скучно в последний раз, за исключением того момента, ночью.
– Я не думаю, что Гейрт будет играть в карты с тобой.
– Значит, мне будет скучно каждую ночь.
Лея опять вздохнула. – Не поедешь?
– Не поеду.
– Тогда я думаю взять с собой ребят. Они достаточно взрослые, и это подарит им немного полезного опыта.
– Думаю для них там безопасно,- признал Хан. – Если только не умирают от скуки.
– Я хочу оставить с тобой Трипио.
– Оставить Трипио, здесь, со мной? Что я сделал, чтобы заслужить это?
Лея Органа упорно трудилась, пряча улыбку на лице. – Хорошо, я его тоже возьму с собой.
Хан Соло посмотрел на жену и усмехался. – Сделка.
Она наклонялась и прошептала, – постарайся не попасть в тюрьму до моего возвращения.
– Эй, эй,- возразил он. – Только не я.
Он вызвал Люка.
Когда изображение Люк появилось на голограмме, Хан заговорил первым, – Эй, приятель. Ты занят сегодня вечером?
Зажигательная улыбка была особенностью Люк. – Хан! Как дела?
– Прекрасно. Слушай, Чуи улетел домой и вернется через несколько недель, моя жена и дети отправились на Шаламайт,- Люк кивнул.
– Знаю. Почему ты не полетел?
– Ну, я думал,- сказал Хан упорно, пытаясь перевести разговор в другое русло, – мы могли бы встретиться, сегодня вечером и поискать немного неприятностей.
Люк встряхнул головой. – Не могу, Хан. Я пригласил на обед группу Сенаторов… добро пожаловать, присоединяйся к нам.
– Неприятности кажутся более привлекательными,- проворчал Хан.
Люк усмехался. – Ну же, Хан. Ты знаешь, я не могу отменить собственный обед. Кроме того, это же Корусант. Мы двое самых известных людей на целой планете. Где ты собираешься найти неприятности?
– Я управлялся с этим и прежде.
– Ага, и провёл в тюрьме два дня прежде, чем убедил их, что ты это действительно ты. А Лея сильно волновалась.
– Да,- согласился Хан, – но Леи сейчас нет на планете. К тому времени, когда она вернётся, пребывание в тюрьме останется только приятным воспоминанием.
Люк засмеялся. – Хан, приезжай ко мне на обед. Будешь наслаждаться.
– С пол дюжиной Сенаторов? Я лучше выбью себе зуб.
– Как знаешь,- спокойно ответил Люк. – Мог бы подумать о присоединению к Сенату.
– Без анестезии я предпочел бы:
– Они проголосуют за тебя с радостью.
– И привлекут к ответственности через месяц.
– Почему?