И всегда в тот момент, когда начиналось самое интересное. Но тоже ведь удача! Мама, казалось, даже не замечала, что я не доела свою кашу, честно говоря, варенье на каше - не такая уж блестящая мысль, но я вскакивала и уходила через заднюю дверь.
Насколько только можно было шуметь, настолько я демонстрировала свой уход по лестнице черного хода, а потом устраивалась под открытым окном. И в общем-то ничего из разговора я не упустила.
- ...что все это будет для Изебел теперь, когда на уик-энды он будет здесь.
Ну а Папа ответил:
- Разве тебе не этого хотелось все эти годы? Ты упрекала его, что все свободное время он проводил у своей мамы, бросая Изебел со своими кошками. Ну да! Да! Я знаю! - добавлял живо Папа, как если бы Мама собиралась его перебить. Не такая уж, должно быть, и забава это для нее. Но, знаешь, у Хэрба свои проблемы. Мама его - тоже была не подарок! Уезжать от себя она не хотела, а чтобы кто-то был в ее доме и занимался ею - тоже. Ну теперь, когда ее нет больше, может быть, Хэрб и Изебел будут вести нормальную жизнь.
- Я-то этого желаю от всего сердца, только бы это было не слишком поздно! - бросила Мама странным тоном.
- Что это ты хочешь сказать?
- Ну, Гарри! Вот уже пятнадцать лет, как они живут так. А люди... это ведь не лампа, которую зажигают или гасят одним щелчком выключателя.
На какой-то миг они замолчали, потом снова заговорила Мама, но голос ее изменился; потом он стал спокойным:
- Ты не помнишь, какой красивой женщиной была Изебел когда они сюда переехали? Какой хорошенькой!
И услышав это, я не поверила своим ушам. Если бы вы видели госпожу Вельмэн! Одни только ногти, ну что вы... Если бы хоть раз они у меня были такими черными, разрешила бы мне это Мама! А все потому, что, кроме кошек, она обожает садовничать. И никогда не надевает перчаток, говоря при этом: "Мне нравится соприкасаться с землей!"
В этом году у нее дикое количество душистого горошка, и она от этого без ума. Такого розовато-сиреневого цвета, надо сказать, что это очень красиво... Да, душистый горошек, но не госпожа Вельмэн. Да нет, не то чтобы она была неприятной, когда с ней разговариваешь, но чтобы она была красивой, это - нет! У нее какое-то, если можно сказать так, впалое лицо, а нос похож на птичий клюв, волосы торчат во все стороны, словно она никогда не причесывается.
Джедди Брубэйкер говорил, что госпожа Вельмэн - колдунья.
И я, честно говоря, в это верила... Но тогда я была намного моложе. Это было в пору, когда госпожа Вельмэн не переставала готовить, чего-то печь и всегда, конечно, в большем количестве, чем ей эго нужно было самой, чтобы обязательно угощать всех нас, детей. Я долго ничего от нее не принимала, потому как боялась стать жертвой какою-нибудь колдовства или еще чего-то там.
Однажды Джедди мне сказал: "Спорим, что из ее рук и при ней ты не согласишься съесть хоть один из ее пирожков". И тогда я не захотела быть разоблаченной и съела ее пирог. Он был вкусный... Ну не такой вкусный, как у Мамы, но я все-таки не показала себя каким-то там ребенком. Ох, этот Джедди; нужно верить наполовину тому, что он рассказывает!
- А сколько усилий она приложила, чтобы ему было дома уютно! продолжала Мама. - Все эти блюда, которые она ему готовила! А он почти никогда и не приезжал есть домой. В конечном итоге она и от этого отказалась, от кухни... и нашла счастье, насколько могла, и этих кошках и садоводстве. Я именно это хотела сказать: я думаю, что сейчас она уже привыкла к тому, что Хэрберта всегда нет дома.
- Ой, Мэдж... (Я услышала, как Папа отодвинул стул.) Я думаю, по правде говоря, что ты зря беспокоишься. Увидишь, в конце концов, что каждый из них постарается, и они наладят свою тихую жизнь.
Мама тяжело вздохнула:
- Мне бы хотелось, чтобы ты оказался прав.
Потом она встала и принялась убирать со стола: и я тут же помчалась в сторону качелей на случай, если Папа пришел бы посмотреть, что я делаю.
Через некоторое время они оба вышли из дома. Папа сказал, что он собирается отвезти Маму в супермаркет и спросил, не хочу ли я поехать вместе с ними. Но я уже потратила все карманные деньги, а без денег в супермаркете - это скучища, если там ничего не можешь купить, ну, и я решила остаться. Я раскачалась как можно выше, чтобы с высоты помахать им, пока машина не тронулась с места, потом я замедлила раскачивание качелей. Все больше и больше. Когда качели остановились, я продолжала на них сидеть, ко мне на колени откуда ни возьмись прыгнула Марми. Это одна из кошек госпожи Вельмэн, та, которую я больше всех люблю, еще и потому, что она девочка. Я считала, что госпожа Вельмэн назвала ее так потому, что прочитала "Четыре дочери доктора Мач", тем более что у Марми постоянно малыши: не успеют одни вырасти, глядь, а она уже снова ждет котят.
Но госпожа Вельмэн мне сказала, что Марми - это ласкательное от мармелада, потому как ее кошечка именно цвета мармелада: желто-оранжевая с белым и коричневым. Привлекательностью бедняжка Марми не отличалась. Она маленькая и, несмотря на то, что мадам Вельмэн кормит ее постоянно, все равно очень худая. Но я люблю ее, потому что она очень умная. Ну, например: она прекрасно чувствует, кто ее друг, а кто - недруг. Вот сейчас, когда она сидит у меня на коленях, если бы мой отец был дома и вышел бы через дверь черного хода, Марми бы тотчас же унеслась, как молния. Поймите меня: не потому что Папа ей чего-нибудь сделал бы плохого, просто она чувствует, что он не слишком любит кошек.
Да! Она не такая, как этот дуралей Бо (Красавчик). Это - другая кошка г-жи Вельмэн - Бо Брумель. И хотя он сын Марми, он в три раза толще ее. Он полосатый, как тигр, а на груди белое пятно... Очень красивый кот "чердачной породы". Но мозгов у него "десять миллиметров".
Этому коту ничто не может послужить хорошим уроком. Вот Джедди Брубэйкер вечно его мучает. Даже однажды он привязал к его хвосту пустую банку из-под сардин. Ну и что? Бо тем не менее продолжает тереться о его ноги, в то время как Марми никогда не рискнет и близко подойти к этому сорванцу!
Марми лизала мне руку своим шершавеньким языком и мурлыкала так громко, что можно было подумать, что в животике у нее моторчик. Вдруг она замолчала, выгнула дугой спину и - гоп! Вот она уже карабкается по стволу одного из деревьев, к которому привязаны мои качели. И исчезает в его ветках. Конечно, я сразу же поняла, что она испугалась, так как я посмотрела на дом наших соседей и увидела господина Вельмэна в дверях кухни.
Я его еще никогда хорошенько не видела днем. А вчера вечером я его заметила из своего окна и знаю теперь, почему Марми так быстро исчезла. Господин Вельмэн не любит котов. Однако накануне он вышел точно так же и стоял под козырьком этой двери. И в какой-то момент он увидел то, что мадам Вельмэн раскладывает еду бродячим кошкам. И тогда, как если бы его охватил страшный гнев, он буквально слетел со ступенек и выбросил объедки в мусорник на улице, опрокинув молоко. Потом он возвратился в дом, и я услышала, как он кричал госпоже Вельмэн, чтобы она перестала это делать, потому что ему надоено видеть, как эти обжоры-коты собираются на заднем дворике.
И теперь он стоял там, озираясь вокруг и хмуря брови, как если бы он видел то, что ему не нравится. Я решила, что, должно быть, он еще грустит от того, что потерял свою мать. А потом я увидела Бо. Он забрался на перила крыльца и направился к господину Вельмэну, медленно и ловко, как какой-нибудь циркач, который ходит по натянутой веревке. Я тотчас же догадалась, что у него было в голове, и чуть было не закричала, чтобы помешать ему это сделать, но это был такой глупый кот, что в любом случае своим криком я бы ничего не изменила.
И вот он прыгает прямо перед господином Вельмэном и начинает тереться о его ноги. Господин Вельмэн отступил назад, грубо выругавшись. Потом, прежде чем я поняла, что произойдет, я увидела, как он поднял назад ногу и затем изо всех сил бросил ее вперед. Носком ботинка он ударил Бо прямо в живот. Бо издал ужасный крик, и у меня было впечатление, что он буквально пролетел над ступеньками этой лестницы. Он упал на лапы, но ненадолго. Он поднялся и, пошатываясь, пополз в сторону, и все это время он не переставал мяукать так страшно от нестерпимой боли, что я хотела руками зажать себе уши, чтобы больше этого не слышать. Но от страха я не осмеливалась двигаться, чтобы не привлечь внимания господина Вельмэна. Если уж он был способен сотворить такое с Бо, так чтобы он меня заметил...