— Если кто подкрадётся — шум поднимется. Тогда выйдем и разберёмся, — отмахнулся Бел.
— Не беспокойтесь, — Сиоайл сунул руку в сумку. — Опасные животные к ним не приблизятся…
Сруб представлял собой вытянутый четырёхстенок, разделённый внутри на три смежные комнаты. Вход, расположенный в одном из торцов дома, вёл в первую из них, служившую сенями. Сейчас помещение пустовало и в свете небольшого свечного фонаря, извлечённого Сиоайлом из перемётной сумы, выглядело запущенным и мрачным.
— Пойдём, глянем, что дальше, — буркнул Им-Трайнис, налюбовавшись на голые стены и углы, украшенные паутиной.
Лишь только троица оказалась во второй комнате, раздался непонятный шум, и на людей набросилось множество летающих существ. Издавая пронзительные цокающие звуки, твари тенями суматошно метались в полумраке, били в лица и царапали шлемы.
В колеблющемся свете свечи блеснул клинок пограничника. Четырежды лезвие прорезало воздух — и на дощатый пол рухнули четыре рассечённых тела.
— Нетопыри, — наклонившись, чтобы рассмотреть, сказал Им-Трайнис.
— Почтенный Сиоайл, — ткнув мечом вверх, Дерел пригвоздил к потолку пятую мышь, — ваш порошок не может отогнать и эту нечисть?
— Увы, нет, — менсаконец поднял фонарь повыше. — Придётся избавиться от них обычным способом.
Отделавшись от летучих мышей, воины осмотрелись.
Средняя комната оказалась самой большой из всех. Ее правую половину занимал квадратный стол, подле которого торчал единственный табурет. Чуть дальше, вплотную к стене, стояла лавка. Над ней, у самого потолка виднелось узкое отверстие, шириной в ладонь и длиной в две. Именно через него внутрь залетали нетопыри.
В противоположной части комнаты находился небрежно сложенный закопчённый очаг. На полу возле него в беспорядке валялось несколько поленьев.
Как и в сенях, в комнате немало потрудились пауки. Добавили грязи и летучие мыши, чьи погадки покрывали все горизонтальные поверхности.
Последнее, дальнее от входа помещение мало отличалось от сеней. Убедившись, что в нём никто не скрывается, Ук-Мак вернулся в комнату со столом.
— Не постоялый двор, но лучше, чем сон под открытым небом, — бодро сказал он спутникам.
Им-Трайнис, в задумчивости застывший возле печи, рассеянно кивнул. Затем вновь чуть склонил голову, будто прислушиваясь к чему-то едва уловимому.
— Что такое, Бел? Чуешь чего?
В этот раз рыцарь Арп-Хигу встрепенулся, моргнул, точно после сна. С едва заметным удивлением взглянул на друга. Улыбнулся чуть отстранённо, словно мысленно ещё где-то блуждал:
— Прости. Похоже, умаялся я…
Дерел глянул с сомнением: он дружил с Им-Трайнисом ещё до приезда в приграничье, и не знал воина сильнее и выносливее.
— Ложись, коли так. Отдохни. Я всё равно первым собирался караулить.
Пока рыцари осматривали дом и беседовали, Сиоайл очистил стол, лавку и табурет. Расстелив тряпицу, выложил полголовы твёрдого сыра, хлеб и пригоршню чищеных орехов.
— Угощайтесь, господа, — он приглашающе указал на еду.
Им-Трайнис подвинул стол ближе к лавке и уселся.
Пограничник направился в сени, где лежали сёдла и прочая амуниция:
— Погодите, у меня тоже кое-что есть.
Проверив тяжёлый засов на двери, вынул из седельной сумы продолговатый свёрток и флягу. Вернувшись в большую комнату, опустил на стол.
— Что это? — поинтересовался менсаконец, увидев тёмный прямоугольный брусок, извлечённый Дерелом из промасленной ткани.
— Вифда, — Ук-Мак вынул нож и отрезал несколько тонких ломтиков. — Перетёртое сушёное мясо, толчёные ягоды, овсяная мука и жир. Ни один ратник без этого, да без сухарей в дорогу не пустится.
— Не ел сей гадости с тех пор, как перешёл на службу к его сиятельству, — Им-Трайнис ухватил кусок вифды. — Мм, а у тебя даже и ничего.
— Возвращайся в королевское войско и будешь лакомиться хоть каждый день!
— Увы, мой друг, это невозможно, — хохотнул Бел. — Я слишком привык к графским пирам…
Когда настало время спать, рыцари предложили менсаконцу лечь на лавке.
— Благодарю, господа, вы очень любезны. Но мне хватит местечка в уголке.
Бросив на пол попону, Сиоайл уселся, скрестив ноги.
— Мирной ночи, — пропел он, глубже надвигая капюшон.
— Мирной, — откликнулись воины, с удивлением глядя на застывшего в неподвижности волшебника.
— Давай и ты, — сказал Белу Ук-Мак, присаживаясь на табурет.