Дальний конец помещения тонул в темноте. Им-Трайнис едва заметил это: внимание воина поглотил широкий круг из множества восковых свечей. В центре огненного кольца располагалось низкое ложе, застеленное узорчатыми покрывалами. На нём в изящной позе сидела девушка с пышной гривой вьющихся чёрных волос. Её свободное полупрозрачное одеяние пронизывал свет, обрисовывая стройную, чуть суховатую фигуру. Увидев рыцаря, девушка улыбнулась, призывно протягивая руку.
Не осознавая, что делает, Бел подался навстречу. Перешагнув заколебавшиеся огоньки, опустился на колени рядом с ложем. Узкие ладони девушки легли на мощные, закованные в железо плечи рыцаря. Им-Трайнис, в свою очередь, нежно приобнял незнакомку, ощутив скользкую гладкость тонкой ткани и одновременно с этим — жар тела.
— Кто ты? — спросил Бел, вглядываясь в нездешнее лицо с прямым, чуть загнутым книзу носом, широким ртом с губами цвета тёмной вишни и непроницаемыми чёрными глазами.
Слегка наклонив голову вбок, девушка поцеловала его: сначала нежно, а потом с неожиданной страстью. Оторвавшись от рыцаря через бесчисленное количество ударов сердца, приблизила губы к уху Им-Трайниса. Кожу воина обожгло горячее дыхание:
— Гоар.
— Что ты здесь делаешь?
— Провожаю свою жизнь, — девушка произносила слова тягуче, низким грудным голосом. Увидев, что Бел собирается задать очередной вопрос, нежно закрыла его рот пальцами. — Так или иначе, это моя последняя ночь. Не желаю, чтобы она прошла в разговорах…
Им-Трайнис не понял, как оказался без доспехов и одежды. Впрочем, рыцарь не задумывался об этом, всецело поглощённый Гоар. Он наслаждался каждым её движением, жадно ловил звуки дыхания и голоса, с замирающим от восторга сердцем ощущал запах и вкус… Происходящее между ними казалось воину удивительно прекрасным, более глубоким и ярким, нежели то, что он испытывал во время близости с другими женщинами.
— Ты прекраснее богини… обожаю… никому тебя не отдам… — исступлённо шептал рыцарь.
Гоар лишь сладко стонала в ответ. А после, в краткие мгновения отдыха, с непостижимой улыбкой, изгибавшей сочные губы, смотрела на обезумевшего от страсти Бела.
Им-Трайнис забыл обо всём на свете и потерял счёт времени. В голове начало слегка проясняться лишь после того, как Гоар упёрлась вытянутой рукой в широкую грудь воина:
— Хотела бы я, чтобы это продолжалось вечно, огонь моего сердца! Но наше время на исходе. — Страстное выражение на лице девушки сменилось отстранённо-печальным: — Освободи меня…
— Что?
Гоар уселась, скрестив ноги и опустив голову. Тяжёлые густые локоны почти полностью скрыли лицо.
— Имя человека, которого вы ищете — Ронзешт. Ты должен убить его. Это единственный способ…
— Кто он? И почему ты желаешь его смерти?
Бел уселся позади неё, нежно обхватив руками и прижимая к себе. Девушка, буквально утонувшая в объятиях могучего рыцаря, запрокинула голову и грустно улыбнулась.
— Мастер-чародей. Если верить его словам — последний из моего города.
— Твоего города? — переспросил Им-Трайнис, чувствуя, как волосы Гоар щекочут грудь.
— Маашраг — прославленный город магов, похищающих тела и души. Разве ты не знаешь о нём? — удивилась собеседница.
— Впервые слышу, — нахмурился рыцарь. И тихо процедил: — Маги…
— О да! — неправильно поняв его чувства, воскликнула Гоар. — Мастера-чародеи сделали искусство магией — и наоборот. В Маашраге живут лучшие на всём свете рисовальщики, чеканщики, резчики, скульпторы, способные творить подобно богам. Только боги создают людей и животных, а мастера-чародеи — парсуны: волшебные подобия, способные подчинять выбранных существ…
Им-Трайнис до сих пор упивался лицезрением Гоар и всем, что она делала, но эти слова точно царапали что-то в душе. Ему казалось неправильным сравнивать небесных создателей с теми, кто способен лишь порабощать. И уж точно восхищения подобные колдуны не заслуживали.
— А где находится Маашраг? — поинтересовался он, меняя тему.
— Там… где он стоит, — озадаченно проговорила Гоар. — В долине меж древних гор, среди садов и озёр…
— В каких краях? Как зовутся те земли?
Девушка словно не понимала, о чём спрашивает воин.
— Земли? Никак. Всё вокруг — владения Маашрага. Все живущие там — его слуги и данники. В какую сторону ни пойди — всюду правят мастера-чародеи… — Голос Гоар стал тише, в нём зазвучало сомнение: — Или правили?.. Ронзешт говорил о большой войне и падении великого Маашрага. О том, что немногие владыки уцелели и стали гонимыми беглецами. Рассказывал, как за столетия истончилась цепь посвящённых, покуда он не остался один — последний ученик, последний мастер…