Да, многие чемодановладельцы оказались к такой свободе не готовы. Их чемоданная память (у кого генетическая, у кого собственная) слишком тяжела. В ней отпечатаны чемоданы разных модификаций, объемов и веса. От маленького фибрового (по-латыни fibra — волокно), с которым давным-давно дед ходил в баню, от фибрового же, оклеенного гэдээровскими переводными девушками, с которым вернулся после службы в армии сосед по коммунальной квартире, до огромного кожаного красавца с металлическими накладками, который сорвался с верхней полки в поезде дальнего следования. До чемоданов в парусиновых — на больших металлических пуговицах — чехлах, скрывавших царапины и наклейки, свидетельства дальних странствий…
«Наш» чемодан был еще славен и своим, с позволения сказать, типическим содержимым — как у Максимилиана Андреевича Поплавского. Да, того самого «дяди покойного Берлиоза». Не откажем себе в удовольствии от длинной цитаты: «Затем Азазелло одной рукой поднял чемодан, другой распахнул дверь и, взяв под руку дядю Берлиоза, вывел его на площадку лестницы. Поплавский прислонился к стене. Без всякого ключа Азазелло открыл чемодан, вынул из него громадную жареную курицу без одной ноги, завернутую в промаслившуюся газету, и положил ее на площадке. Затем вытащил две пары белья, бритвенный ремень, какую-то книжку и футляр и все это спихнул ногой в пролет лестницы, кроме курицы. Туда же полетел и опустевший чемодан. Слышно было, как он грохнулся внизу и, судя по всему, от него отлетела крышка».
А чемоданчики, стоявшие в прихожей у многих, очень многих граждан Страны Советов, в которых загодя было приготовлено все то, что могло пригодиться на первое время после ареста? Некоторые не убирали эти чемоданчики и после того, как «воронки» перестали быть неотъемлемым атрибутом советских темных ночей…
Казалось бы, и само слово «чемодан» подчеркнуто европейское. На самом же деле «чемодан», он же «шабадан», — слово тюркское, причем заимствованное из персидского языка, в котором оно звучит как «замедан».
Шабаданом называли кожаную или войлочную плоскую сумку с ручками. Казахские войлочные шабаданы, незаменимые при кочевом образе жизни, были легкими, мягкими, хорошо растягивались, вмещали большое количество вещей. Плотно прилегающие друг к другу, цепляющиеся друг за друга шабаданы не выпадали из повозки. Их обычно клали на заранее наполненные сандыки, иначе — сундуки. Вот сандык делали из дерева, он был жестким, несминаемым. Потом часть чемоданов тоже стали делать из плотных материалов, вплоть до металла, сундуки же начали увеличиваться в размерах, пока не приобрели окончательную основательность и неподъемность.
По-русски чемоданом долгое время называли кожаные чехлы для оружия, и только к XVI веку слово «чемодан» получило свое привычное значение. Кстати, в самом начале XVI века жил даже человек с именем Чемодан — Чемодан Григорьев Воропанов, потомок выехавшего из Литвы к великому князю Василию Темному «мужа честна, именем Воропана», чей старший сын Иван Большой Воропан и стал родоначальником всех Чемодановых. Скорее всего, Чемоданом человека называли не потому, что у него было много добра, а потому, что у него было дорогое оружие, тщательно оберегаемое и сохраняемое в специальных чехлах. Воинственными людьми были эти первые Чемодановы!
Чемодан в современном понимании этого слова появился значительно позднее, в середине — конце XVIII века. Именно тогда в Европе начала формироваться культура путешествий в их нынешнем, туристическом смысле слова. Вместо постоялых дворов возникли первые отели, постепенно отпала необходимость брать с собой много вещей, и тяжелые, окованные железом сундуки с огромными замками сменились на элегантные кожаные чемоданы. Сам аристократ — а туризм изначально был аристократическим времяпрепровождением — путешествовал с маленьким ларчиком, где держал самое ценное, а чемоданы находились в ведении слуг. Вот только мягкость и изящество тогдашних чемоданов приводили к одному печальному результату: вещи путешественников по прибытии в пункт назначения нуждались в основательной глажке. Кроме того, разнокалиберные чемоданы приходилось тщательным образом увязывать друг с другом, дабы не растерять часть добра в дороге.
Неудобства были преодолены после появления ныне всемирно известной фирмы Луи Вюиттона. Родившийся в 1821 году в Швейцарии, Вюиттон в возрасте 14 лет приехал в Париж и поступил подмастерьем в мастерскую, где изготавливали дорожные сундуки и шляпные коробки. Юный швейцарец оказался хорошим учеником, а потом и самостоятельным мастером, что было подтверждено в 1853 году должностью «личного упаковщика Ее Величества Императрицы Евгении», супруги императора Наполеона III. Когда же Вюиттон открыл собственную мастерскую на улице Капуцинов, то в скором времени он выпустил в свет первый в мире легкий жесткий чемодан со встроенной вешалкой. Так в чемоданном деле произошла настоящая революция: вещи в таком чемодане не мялись. Следующим шагом Вюиттона стало предложение делать чемоданы не с выпуклой крышкой, а с плоской, что позволило чемоданы ставить один на другой. Чемоданы теперь держались друг на друге благодаря собственному весу, и увязывать их между собой приходилось далеко не всегда. Строго говоря, Вюиттон начал выпускать не чемоданы в чистом виде, а нечто среднее между чемоданом прошлого, то есть чем-то мягким и деформируемым, и сундуком. Неизменными в его чемоданах были и остаются корпуса из специально обработанного тополя, покрытие из плотного полотна «Монограм» и надежный замок.