— От него не получил, а вот про него — это сколько угодно.
— А братья, сестры у него есть?
— Есть одна сестра, старшая. Живет в Джорджии, в Уэйкроссе, замужем за электриком. Да я с мачехой, вот и вся родня.
Точно услыхав наш разговор, на маленькое заднее крыльцо вышла совсем молодая девушка. Ей не могло быть больше восемнадцати. Она была беременна — живот выпирал под хлопковым платьем. Голос у нее оказался резкий, пронзительный, как поросячий визг.
— Лео? Лео, птенчик, у меня открывашка сломалась, с банки соскакивает.
— Ничего, если я загляну в сарай? — спросил я.
— Пожалуйста, мистер.
В сарае было на удивление чисто. Джо Ли привязал к стропилам несколько ламп. На голубом стенде с гвоздями висели блестящие инструменты. Подойдя ближе, я заметил, что на них уже начали появляться пятнышки ржавчины. На верстаке лежали журналы, технические и автолюбительские. Я осмотрел импровизированный подъемник для двигателя, полочки с аккуратно расставленными банками краски и лака.
Фаррисы жили ближе к центру поселка. Когда я пришел, часть семьи ужинала. Я насчитал шестеро взрослых и около дюжины детей, от младенцев до высоких, худых парней. Мать Клариссы Мэй вышла на веранду поговорить со мной и объяснила, что ее муж отправился на грузовике в другой штат по делам кооператива и его не будет несколько дней. Миссис Фаррис была очень грузна, но тонкие черты ее лица наводили на мысль о давно утраченной красоте. Беседуя со мной, она обмахивалась газетой; кресло-качалка скрипело под ее тяжестью.
— Я вам прямо скажу, мы страшно переживали, когда Кларисса Мэй так с нами обошлась. Уж твердила я Лерою, твердила: зря она связалась с этим мальчишкой Каддардом, теперь добра не жди. Отец у него дрянной. Сколько раз его сажали за пьянку и посылали на дорожные работы, месяца на два-три, а девчонка Стаббинс, которую он в жены взял, так та и вовсе слабоумная. Но дети подрастают и начинают думать, что они сами себе голова, а к вам поворачиваются спиной, точно вы им враг. Вы уж напишите там как-нибудь половчее, чтоб понятно было: папа с мамой ждут ее не дождутся, и, может, она увидит это да вернется. Помните, что в Библии говорится насчет змеиного укуса[1]. Я Бога молю, чтоб у них ума хватило хотя бы доехать на этой дурацкой машине до Джорджии и пожениться. Ему девятнадцать, а ей семнадцать. Молодежь нынче совсем от рук отбилась. Помяните мое слово: если этот мальчишка Каддард так и будет куролесить, гонять по всему округу, как-нибудь ночью он и себя угробит, и дочку мою заодно.
— А в остальном с ней трудно было, миссис Фаррис?
— Нет, сэр, она аккуратная была, и послушная, и тихонькая, и отметки хорошие. Только из-за Джо Ли Каддарда в ней и проснулось упрямство это ослиное. Кабы не ее болезнь, я б разрешила Лерою выколотить из нее эту дурь. А так — вы к ребенку мягче относитесь, если не знаете, сколько ему еще с вами быть. Мы ее возили в больницу, в Майами, как доктор Матис велел. Иногда ее там оставляли, потом выпускали — она и в школе отставала, но после всегда нагоняла в два счета. Мы ее туда много раз возили. У нее кровь плохая, вот она и мучилась, бедняжка. Ей бы здесь быть, где о ней есть кому позаботиться, коли прихватит. Это в октябре было, мы пошли в церковный клуб в бинго поиграть, Лерой и я, а Кларисса Мэй уже дня три как в постели лежала, и этот паршивый мальчишка примчался на своей тарахтелке и забрал ее, дети не смогли ему помешать. Как подумаю о ней теперь… холодная, голодная…
К началу десятого мы уже заняли свои места. Я с сержантом Лазиром оказался на западном конце восемнадцатимильного участка шоссе номер 21. Патрульный автомобиль с потушенными фарами спрятали на узком, грязном ответвлении от основной дороги. Гейдерс и Макколлум таким же образом расположились на восточном конце выбранного участка. Мы густо намазались репеллентом и то и дело спрыскивали друг другу спины, так как москиты легко прокусывали наши тонкие рубашки.
Лазир повторил по радио свои инструкции, и мы приготовились ждать.
— В это время года на дорогах машин мало, — сказал Лазир. — Но какие-нибудь шальные туристы могут и помешать. Тут ничего не поделаешь — будем надеяться на везение.
— А разве можно перекрыть шоссе одним автомобилем?
— Если он проскочит внутрь с того конца, я быстро выеду и поставлю свою машину поперек, а если наоборот, Фрэнк сделает то же самое со своей. Поперек, с включенными фарами и мигалкой на крыше, но сами уйдем, потому что неизвестно, сможет он затормозить или нет. Но в какую бы сторону он ни ехал, свободная машина сразу пойдет за ним, чтобы он не успел развернуться, когда сообразит, что угодил в ловушку.
Лазир оказался гораздо более разговорчивым, чем я ожидал. Он служил в полиции уже двадцать лет и успел побывать в разных переделках. Теперь он явно скармливал мне свои истории в надежде, что я возьмусь писать о нем книгу. Время от времени мы выходили из машины, чтобы слегка размяться.
— Сержант, а вы уверены, что правильно выбрали место и время?
— Он выезжает в те ночи, когда луна яркая. По три-четыре раза в месяц. На главных дорогах его никто не видел, только на второстепенных — там, где есть прямые асфальтированные участки и можно как следует разогнаться. По маленьким городкам он проносится как ракета. Если судить по сообщениям, которые мы получаем, он гоняет на этой своей штуке всю ночь напролет и обычно проезжает здесь раза два-три, пока луна не сядет, либо в одну сторону, либо в другую. Нет, мы его поймаем. Из-за него над нами уже люди смеются.
Я сидел в машине, слушая рассказы Лазира о крови и ужасах. Кваканье болотных лягушек мешалось в моих ушах с писком насекомых, выбирающих место для укуса. Пару раз до меня донеслось низкое ворчание аллигатора.
Вдруг Лазир замолчал, и я почувствовал, как он напрягся. Затем он подался вперед и замер, прислушиваясь. Спустя несколько секунд и я различил вначале смешанное с ночными звуками болотной жизни, а потом перекрывшее их пение автомобильного двигателя.
— Стоит услышать его однажды, и уже не забудешь, — сказал Лазир, снял с приборной доски микрофон и вызвал Макколлума с Гейдерсом. — Сейчас он пройдет в вашу сторону с нашего конца, парни. Будьте готовы.
Он выключил рацию, и через мгновение «Особая модель КМ» пронеслась мимо нас. Это был вибрирующий вой, отозвавшийся эхом где-то внутри моей головы. Это был стремительный, мощный порыв ветра, который всколыхнул папоротник и вывернул наизнанку листья кустов. Это была черная тень в ночи, промчавшаяся мимо, а затем вой ее стал затихать вдали одновременно с поднятым ею ветром.
Лазир вывел патрульный автомобиль на дорогу; взвизгнули колеса на повороте, мы стали набирать скорость, и он крикнул мне:
— Этот болван не включает фары, когда луна полная!
Как и было запланировано, мы тоже ехали с выключенными фарами, чтобы Джо Ли не заметил ловушки, пока не будет слишком поздно. Я потуже затянул ремень безопасности и стал смотреть на дорогу, залитую светом луны. Лазир предупредил, что мы достигнем другого конца участка минут за десять или чуть меньше. Все вокруг было похоже на негатив — белый свет, черные деревья и кусты и никаких серых полутонов. Мы быстро набрали предельную скорость, и тяжелый «седан» стал казаться до странности легким. Он словно несся на цыпочках, колеблясь и пританцовывая, и шума двигателя не было слышно за ревом ветра. Я гадал, что случится, если Джо Ли остановит свою машину где-то там, в темноте, и пытался разглядеть впереди зловещий черный силуэт его «Особой модели».
Скоро я увидел далекий красный огонек другого «седана», а потом — яркий овал, высвеченный его фарами на кустарнике у обочины. Когда мои глаза настроились на этот свет, я перестал видеть дорогу. Мы неслись вперед с жуткой скоростью. Лазир вдруг включил фары и сирену. Мы ожидали увидеть Джо Ли, развернувшего машину и пытающегося проскользнуть назад по узкой дороге, и готовились запереть его и покончить с этими ночными играми.
Но ничего подобного мы не увидели. Лазир нажал на тормоз. Выругался. Мы остановились футах в десяти от другого патрульного автомобиля. Из тени вышли Макколлум и Гейдерс. Мы с Лазиром отстегнули ремни и выбрались из машины.
1
По-видимому, имеется в виду цитата не из Библии, а из «Короля Лира»: «Насколько злей// укуса змей детей неблагодарность!» (