— От старухи держись подальше!
— Конечно! — согласилась я, — что еще сумасшедшему скажешь?!
И не спросила, почему говорить начал.
26.11.1998 год.
С Юлькой общаемся только по работе. Старуха заболела, лежит в постели.
Отдых, конечно, относительный — в комнатах по двенадцать человек, кровати почти вплотную стоят. Врач пытался выяснить, почему ребро сломано, но старуха молчит: то ли забыла, то ли жаловаться не хочет.
От ее сына денежный перевод и письмо получили: сломал ногу, находится в больнице.
Вчера ночью шок испытала. После полуночи решила по палатам пройтись.
Обычно на дежурстве книжку читаю, а тут толкнуло что-то. Заглянула в одну палату, вторую: все спят, ночники желтым огнем светятся, дождь по зарешеченным окнам постукивает, на ночлег просится. Захожу в комнату, где старуха лежит, и окаменеваю: стоит над старухой Ивлев с подушкой в руках и старается ее к старухиному лицу прижать, а та на него смотрит и словно отодвигает подушку глазами. И молчат оба.
— О. господи! — вскрикиваю. — Ивлев, ты что делаешь!
Ивлев оглянулся, бросил подушку на пол и в дальний угол направился. Я подбежала к старухе:
— Он вам ничего не повредил, Дарья Владимировна?
Старуха глазами меня поблагодарила, — я это так отчетливо почувствовала, словно она вслух сказала, — и отвернулась.
— Сейчас врача и санитаров вызову: Ивлева связать, — говорю ей. Смотрю в угол, где Ивлев должен быть, и вновь окаменеваю: в комнате никого нет.
— Ивлевская палата на верхнем этаже — соображаю. — Он и попасть сюда мог, только мой стол миновав. Неужели галлюцинация?! Но подушка…
Подняла ее — она с соседней, пустой кровати оказалась, — положила на место, и в палату Ивлева отправилась. Тихо, спокойно; все спят, а Ивлев даже храпит.
Конечно, никому и слова не сказала: а что говорить?!
14.12.98 г.
У меня неприятности: деньги на работе пропали! Женщина на лекарство родственнице привезла, врача не было, мне оставила. Я во внутренний карман куртки положила, а когда уколы делала, куртку сняла. Кинулась потом: денег нет.
Думаю, Юлька взяла: только она видела, как я деньги прятала, но разве докажешь?! Аванс получила и почти весь отдала. Мать расстроилась: мы и так, несмотря на подработки — мама, кроме учительства, на дому шьет, а я, когда не дежурю, полы в баре мою, — еле концы с концами сводим.
На улице первый снег. Вышла из отделения свежим воздухом подышать — и тут больных на прогулку вывели. Бредут, смотрят по сторонам, словно вспоминают что-то и никак вспомнить не могут. Бедные люди!
Ивлев от меня подальше держится. Я, когда укол делала, шепнула ему:
«Старуху тронешь — отравлю!». Надеюсь, поверил.
Дарья Владимировна ходить начала. При встречах мне улыбается: единственной из персонала.
Она, конечно, сумасшедшая. Прошлой ночью я прошлась по палатам, смотрю: ее кровать пустая. Перепугалась, бросилась на поиски и натыкаюсь на нее в столовой: стоит ко мне спиной и с пустотой разговаривает.
— Мама, зачем вы так?! — говорит отчетливо, словно кого-то видит. — Вы забыли, что есть Светлана. Да, темный путь. Нет, не знаю ничего. А Лида там, с вами? Я последнее письмо пять лет назад получила, потом письма возвращались.
Рухнула страна, что там судьба нескольких человек! Не помню. Провалы памяти, я не всегда понимаю, где живу, что говорю. Слава Богу, немного осталось! Я кому-то мешаю, если б не ваша помощь… Сын, внуки? Потерявшая память хуже, чем мертвая — нет ни друзей, ни близких. Мама, где ты? Мама?
Замолчала и вздохнула: тяжко-тяжко. Мне отчего то неловко сделалось, за занавеску отступила и ничего не сказала, когда она мимо меня в палату плелась.
1.01.1999 года.
Первый день Нового года! Встречала его на дежурстве, устала, но спать не хочется: много впечатлений, нужно записать.
31 декабря я, Вася и Юлька нарядили выставленную в холле елку, срубленную плотником в соседнем лесу. По распоряжению главного врача вызвали из города мастера, отремонтировавшего телевизор (полгода не работал!). Из привезенных родственниками сладостей выдали больным по две конфеты и три штуки печенья: радость неописуемая!
Новый год. Старая жизнь.
Когда уложили больных спать, Юлька вытащила шампанское, пришлось пить.
Вася запасся бутылкой водки, но я проявила твердость и опустошал он ее на пару с Юлькой.
Новогодний огонек оказался скучным и я, оставив Юльку и Васю у телевизора, отправилась по палатам. Обнаружив отсутствие Дарьи Владимировны, сразу поспешила в столовую. Она была там — и не одна. Напротив нее, сидевшей на обшарпанном больничном стуле, развалился в огромном красном кресле (интересно, откуда оно у нас появилось?) Ивлев.