- Рассказааоаабратьях Ульяновых начну с матери. (С матери в России все начинается иаею же заканчивается.) Так вот, Мария Александровна Ульянова, которую Софья Геоцинтовааав пьесе "Семья" всегда играла эдакойаанепорочной богоматерью, на самом деле в юности была... как бы помягче... большой гуленой! Впрочем, винить ее за этоаглупо. Она служила при дворе государя Александра III. А сей монарх отличался повышенной энергией, которую, к сожалению, направлял не на государственное благоденствие, а на фрейлин и дамочекавысшего света. Одной из них и была юная Мария. В результате этого флиртаародился мальчик, которого нарекли Александром. (Очевидно, из желания порадовать отца.) Но царь быстро потерял интерес к новой фаворитке и незаконнорожденномуаСашеньке. Через некоторое время Мария Александровна родила еще девочку, но уже, кажется, не от Государя. Короче, избегаяанамеков и сплетен, ее решили убрать с глаз долой, выдав замуж за Илью Ульянова, человека не очень здорового иабывшего на крючкеау охранки в связи с егоанетрадиционной сексуальной ориентацией, что особо преследовалось, как сами понимаете, в области педагогики. Ульянову приказали жениться. В качестве приданого за Мариейадалиадворянский титул и службу в Симбирске, куда молодожены и были отправленыаподальше от царских глаз.
Там вскоре родился Володя, а позжеаеще трое детей. Отцовство их установить трудноаввиду веселого нрава Марии Александровныаи равнодушияаИльи Николаевичаак женскому полу, о чем в Симбирске ходило много сплетен. Естественно, все эти слухи и насмешкиатравмировали Володю, а старшего брата Александра приводилиав бешенство. Неприязнь к отчиму переросла в ненависть к отцу! Поэтому, оказавшись на учебе в Петербурге, он и принял участие в покушении на "царя-батюшку" в прямом смысле этого слова.
Как только доаМарииаАлександровны дошла весть об аресте сына, онаабросилась в Петербург и была немедленно принята Государем. (Этот факт историки либо не упоминают, либо не могутавнятно объяснить. А если признать наконец, что речь шла о судьбе хоть и нелюбимого, но сына - авсе становитсяаясно.) Позднее царьаи его бывшая любовница навестили Александра в крепости, умоляли покаяться, уйти в монастырь, но в ответ от юноши слышали лишь проклятья. (Какая сценааэтого свидания может быть написана!? Шекспир позавидует.)
Поняв, что вся постыдность случившегося может стать достоянием общества, Государь подписал смертный приговор сыну. (Впрочем, сама казнь неапроводилась. По одной из версий, Александр закончил свои дни в одиночке Петропавловки, гдеакончили свои дни многие незаконнорожденные наследники российского престола от царевичааИоанна до "княжны Таракановой").
Узнав о гибели брата, Володя, очевидно, мог и не произноситьасвою историческую фразу: "Мы пойдем другим путем!". Благодаря домогательствам отчима "другим"апутем он пошел с детства (гомосексуализм Ильича исследуетсяааво многихазарубежных изданиях, могу дать почитать, если заинтересуетесь).
Но неприязнь Вождя к женщинамавыросла ванеслыханную жестокость! Крупская не в счет, это "политический" союз, с Арманд "поэтически-платонический". А вот Россия-мать получила от него иасводного братца Феликса Эдмундыча по полной программе жестокойасадо-мазохистской оргии.
Один умный ученый говорил мне:а"Философиюарусской революции надо искатьавовсе не в трудахаМаркса, а в трудахаФрейда. Только такаможно понять, какиеасексуально-агрессивные импульсы двигали поступками вождей революции".
Тут Николай Павлович выпил вина, посмотрел на меня, сидевшего с открытымааот изумления ртом, чуть улыбнулся и закончил рассказ:
- Ученый этот, к сожалению, кончиладовольно плохо.аВам же, мой юный друг Григорий, я все-такиажелаю добра. Поэтому сейчас пьесу на этот сюжетане пишите! И никому не рассказывайте, пока не наступят лучшиеавремена. Впрочем, что они когда-нибудь наступят, я вам тоже гарантировать не могу. История 3-я
Эту историю в разных вариантах рассказывали мне сотрудники нескольких московских газет. Наиболее полно она прозвучала из уст моего товарища, киносценариста Валентина Тура... Он мне предлагал написать по этому сюжету повесть, поэтому излагал события в виде крохотных главок.
Так и пересказываю.
Глава первая.
Работал в конце 60-х годов в одной из московских газет фотокорреспондент Марк Соломонович Берлинер. Тихий, законопослушный старичок, слабый здоровьем, но сильный уверенностью, что счастливо живет в стране всех победившего социализма. Снимал он в основном разные фотоэтюды типа "Весна пришла в Москву" или "Снежна зима в Сибири" и более ничем особым среди коллег не выделялся.
И вот однаждыаавызывает его главный редактор и говорит: "Сегодня Москву с официальным визитом прибывает президент Мексики. Наш спецфотокор заболел. Поэтому вам, Марк Соломонович, поручается важное редакционное поручение запечатлеть прибытие главы зарубежного государства, с которымаапредполагается подписание важных договоров. Короче - вот спецпропуск, беритеааредакционную машину, срочно дуйте в Шереметьево!"
Взволнованный Берлинер бросился выполнять задание.
Глава вторая.
Шереметьево. Зима. Снег. Выходит из самолета сам господин президент Мексики (фамилию, естественно, сейчас не вспомню). Его встречает лично председатель Президиума Верховного совета СССР Подгорный Николай Викторович (во, блин, память!). Играют гимны. Проходит рота почетного караула. Президент Мексики и Подгорный пожимают руки. Все это фиксирует толпа фотокорреспондентов, вместе с которой суетится Берлинер. И тут вдруг, увидев Берлинера, президент Мексики от удивления открывает рот и что-то быстро шепчет своему помощнику. Помощник бросается к прессе, хватает Берлинера за рукав и говорит: "Господин корреспондент, как ваша фамилия?" "Берлинер",испуганно говорит Берлинер. "Господин Берлинер,- говорит советник, господин президент просил бы вас прибытьаасегодня в посольство Мексики для конфиденциальной беседы. Не дадите ли вы на это согласия?" Марк Берлинер, у которого за долгую советскую жизнь никто ни на что согласия не спрашивал, побледнел и едва не упал в обморок. Вскоре его привезли в кабинет главного редактора. Берлинер поведал оаанеожиданном приглашении. Причину для такого внимания со стороны президента далекой страны объяснить не смог. Тут же связались с КГБ. Там вопросом заинтересовались, но пока Марку Соломоновичу строго посоветовали никуда не ходить, сидеть дома и ждать дальнейших распоряжений.
Глава третья.
Посольство Мексики в Москве. Идет прием в честь прибытия президента. Со стороны СССР - важнейшиеаалица: министры, политики. Идут полуофициальные переговоры о заключении важного политико-экономического договора. Однако сам президент несколько рассеян: он смотрит на дверь, ожидая кого-то... Это не ускользнуло от глаз Н. Подгорного. Он напрямик через переводчика и спрашивает: "А чего такое?" - "Да вот,- отвечают ему,- пригласили мы господина Берлинера, а он чего-то не едет". Подгорный оторопел, обещал выяснить. Стали выяснять тут же, на приеме (представители КГБ входили в состав делегации): "Какой Берлинер? Что за личность?" Выяснили. Сразу же была направлена черная "Волга" в Кузьминки, где проживал Берлинер. Он сидел дома, как приказали, смотрел телевизор. В секунду его переодели в парадный костюм, привезли в посольство. Президент Мексики, увидев корреспондента, бросился к нему.