В это самое время, в начале года пришла повестка из военкомата о призыве в армию. Видимо тренер СКА «подсуетился». Я заерзал, побежал в институт авиаприборостроения, куда мог поступить на льготных условиях, как отличник с красным дипломом. Сдал экзамен по физике на пятерку и до зачисления уехал в Сочи. Там же проводил отпуск наш старший тренер Александр Массарский. Мы плавали с аквалангами, бегали в горы, играли в теннис. Однажды на пляже у гостиницы «Приморская», где мы загорали, играл в карты Иосиф Кобзон. Двое картежников, как и он татуированных, на него «потянули» и, наверное, побили бы начинающего певца. Но я вступился. Очень уж мне нравилась его песенка «А у нас во дворе есть девчонка одна…» Мы подружились и часто ужинали вместе в хинкальной Морского порта.
Поступив в институт, я быстро отбился от необходимости переходить в «Буревестник», так как поступил сам, не в спортивном наборе. Практиковалось тогда набирать в институт спортсменов, устраивая для них облегчённые вступительные экзамены. Приходилось посещать тренировки институтской группы спортивного совершенствования, чтобы получить зачёт по физвоспитанию, но это было мне только на руку. Тренировочные нагрузки возросли вдвое и сказались на спортивном результате.
Финал первенства СССР 1966 года проходил в цирке города Тбилиси. Я проиграл Анзору Кикнадзе, Володе Саунину. Обыграл Васю Усика и занял 7 место. Владлен Михайлович Андреев вяло похвалил, сказал, что на сборы к Европе вызовет, но боится за мое горло. Малаховский успокоил: «Выигрывать просто нужно у всех за явным преимуществом. Тогда он тебе и улыбаться будет приветливей. А то ты хочешь «баранки» команде подвешивать и чтобы тебя за это еще крепче любили».
Устремив свои мечты на Европейский Олимп, я воспринял присвоение мне звания мастера спорта СССР как что-то само собой разумеющееся. У Владимира Давыдовича Малаховского появились перспективные тяжеловесы Валера Карпуткин и Боря Каплан. С ними я и начал тренироваться. Они, не в пример маститым мастерам вроде Игоря Андроникова и Бориса Шапошникова, позволяли бросать себя на тренировках. Владимир Давыдович давал мне разные установки на борьбу, а я их выполнял, запуская ребят то влево, то вправо и выколачивая ими пыль из борцовского ковра, как когда-то это делали со мной. Методика эта была очень эффективная. Особенно потому, что рядом находился Владимир Давыдович, направляющий каждое движение. На тренировках в нашем клубе на Декабристов, 21 спаррингов со мной избегали из боязни травмироваться. Единственным, кто не боялся мне помогать, был Вова Момот.
Я стал проводить с ним много свободного времени. Часто приезжал к нему на Зверинскую улицу (на жердочку) или к стенам Петропавловской крепости позагорать и похохотать от его шуток, анекдотов и цитат из «12 стульев». Там у стен Петропавловки собиралась вся наша секция, мой первый тренер Толя Рахлин, Боря Пашковский и полгорода знакомых ребят. Вместе со мной Володя Момот натаскивал своего младшего брата Димку.
Вова своей вязкой манерой борьбы и невероятной устойчивостью учил меня доделывать прием до конца. Но самые невероятные хитрости он преподносил мне в борьбе лежа. Удержания и уходы от них, болевые и удушения так не умел делать никто в Ленинграде. На сборе в Москве похожую манеру я встретил только у Давида Рудмана из куйбышевского «Динамо». Вообще тренировки на сборах Центрального Совета или сборной СССР давали колоссальную школу борьбы.
Учиться на первом курсе института было трудно. Опять пошли общеобразовательные предметы: история КПСС, немецкий язык, начертательная геометрия, которые набивали у меня оскомину.
Я уже работал параллельно на профильной кафедре космической медицины на полставки и занимался серьезными делами. Сессию я сдал кое-как и поехал на сбор к первенству Европы в Лондоне. Я сильно похудел и в тяжи не годился. Нужно было драться за место в весе до 93 кг. Компания там собралась на загляденье: Толя Трофимов, Женя Солодухин, Толя Борев, Сережа Новиков, Валера Рухлядев, Петя Малиновский. Боролись мы все на равных, без явного преимущества. Трофимов и Солодухин имели лучшие места в первенстве СССР для взрослых. Моя прошлогодняя болезнь заронила неприязнь ко мне у Владлена Михайловича Андреева. Думалось, навсегда. Я уехал со сбора домой, а на Европу поехал Евгений Солодухин и стал чемпионом. В тяже чемпионом стал Вова Третьяков. Через два месяца проводилось первенство СССР среди молодежи (19–21 год) с прицелом к Европе 1968 года в Лиссабоне. Я волок трудный и нудный груз учебы первого курса и тренировался два раза в день кроме воскресений. Утренние тренировки проводил в институте, съедал бифштекс по-деревенски за 1 рубль 10 копеек в уютном ресторане Дома архитекторов и ехал к шести часам на вечернюю тренировку то к Малаховскому, то к Массарскому. После тренировок я успевал зайти с друзьями в джаз-клуб насладиться музыкой. В кино мы обычно ходили днем, прогуливая лекции в институте. Единственное, чего нельзя было пропустить, это семинары по Истории КПСС, на которых нужно было отмечаться за проработку трудов великого Ленина. Эти труды можно было прочесть только в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в длинных коридорах которой удавалось одновременно с этим склеить какую-нибудь студентку и, провожая ее домой, потискать на парадной, а может даже и…
В Ригу мы с тренером Владимиром Малаховским решили ехать в тяжелом весе. Я подъел макарон и картошки на 95 килограммов. Мне было двадцать лет, и это была последняя попытка проявить себя в молодежной категории. Компания собралась сильная, но главным конкурентом был Вова Третьяков. Двукратный чемпион Европы, чемпион Москвы среди мастеров спорта. Мы с ним дружили уже три года, переписывались, делились мыслями, встречались на соревнованиях. Малаховский сразу встал на дыбы:
— Не обнимайся с ним, он тебе не девушка. Он твой враг.
Я не спорил. Нас посеяли в разных подгруппах. Два дня борьбы прошли предсказуемо. Я уложил Леху Шутенко, Ваню Шерстянко, Роина Одешелидзе и других чемпионов Молдовы, Азербайджана и Эстонии. Вова Третьяков умял своих подопечных, и мы с ним вышли в финал. Массарский всем очень довольный, пожелал мне удачи и поехал отдохнуть к своим знакомым. Малаховский был озабочен. Он не знал моих планов и моей мотивации.
— Коля, посмотри на их хитрые рожи. Они тебя расслабляют.
— У него травма, Владимир Давыдович.
— Ну и что. Пусть ложится в больницу. С травмой чемпионом не становятся. Ты готов стать чемпионом, Коля. Стань им. А потом будем жалеть Третьякова.
Он запретил мне с ним разговаривать.
Вовка зашел ко мне в номер и позвал в кафе. Я пошел. Он стал рассказывать мне грустную историю, что его тренер Валерий Фраер, если он не выиграет золото отошлет его в штрафбат охранять зэков. У них в «Динамо» такое практиковалось. Когда мы выходили из кафе нам встретился Малаховский. Он покачал головой и ничего не сказал.
Спал я плохо. Снилось, как Вовка стоит с ружьем на вышке, охраняет зону, в снежной пурге.
Утром мне было все предельно ясно. Друг должен жить счастливо в Москве. Мне серебра хватит. Тем более что я буду снова претендовать на место полутяжа в сборной.
Малаховский подошел ко мне перед схваткой.
— Как ты?
— Нормально.
— Что нормально?
— Все нормально.
— Ну, давай, Коля, — понижая голос, сказал он.
— Это твой шанс.
— Ну, да, — подумал я с ухмылкой. — Последний.
Я вышел с легкой дрожью. Третьяков, прихрамывая, встал в левую стойку, как бы оберегая правую ногу. Я взял захват. Мы потолкались, проверяя друг друга. Он не проявлял реальной активности. На краю ковра он сделал попытку своей коронной передней подсечки, но вяло и без захвата. Я легко переступил и выкатился за ковер. Судья дал нам обоим предупреждения за пассивность, Малаховский сидел на краю ковра и не скрывал волнения. Массарский вел беседу с Владленом Андреевым, а тот краем глаза смотрел нашу схватку. Шум в зале делал только Валерий Фраер, призывая Вовку убить меня. Наша схватка была последней в чемпионате, и все борцы собрались возле нашего ковра, предвкушая пиршество. Мы сошлись снова. Вовка осторожно попер на меня. Я сел назад и поднял ногу для упора в живот, но Вовка ногу отбил и накрыл меня своим брюхом на удержание. Я рыпнулся для приличия два раза и стал ждать, когда пройдут тридцать секунд и мне вручат серебряную медаль чемпионата СССР среди молодежи 1967 года. Массарский меня обнял, а Малаховский похлопал по плечу. В анкете участника я написал, что у меня два тренера А.С. Массарский и В.Д. Малаховский. Массарский очень обиделся и носил эту обиду много лет.