– За каким чертом тебе понадобился свет в колодце? – спросил его Йон.
– Чтобы я видел, сколько в нем осталось воды, не утруждая себя опускать туда ведро, – ответил Кровавый Топор.
В ту ночь на темной стороне города в своей постели насмерть замерзла пожилая женщина.
Протесты все усиливались. Толпа становилась все злее и злее. Про одного человека узнали, что он якобы планирует поджечь ратушу, и его повесили.
Союз фермеров, старейшины и Йон Йонссон созвали экстренное совещание.
– Так больше не может продолжаться, – сказал Бьярни Бьярнасон. – Нужно что-то делать.
– Йону Йонссону придется снизить цену на свет, вот так, – сказал Кровавый Топор. – Лишь это сможет успокоить тьмаживущих.
– Это не честно! – возмутился Йон. – Нет, это город должен субсидировать больше света для тех, кто не может себе его позволить. Тогда они прекратят устраивать демонстрации и угрожать мне, и мне не придется нанимать столько телохранителей, и я смогу скинуть цену.
– С чего это мы должны отдавать весь этот свет бесплатно? – сказал один из фермеров. – Что тьмаживущие сделали, чтобы заслужить нашу милость, кроме того, что угрожали сжечь ратушу?
– Я бы вышвырнул их всех из города, – предложил Кровавый Топор.
Бьярни покачал головой:
– Если мы выгоним людей из их домов, они могут вернуться и мстить.
– Тогда посадите их в тюрьму, – предложил торговец рыбой. – Всех их.
– Слишком дорого, – возразил старейшина.
– Тогда вышвырнем их и построим вокруг города стену, – сказал Кровавый Топор.
– Так мы словно сами себя в тюрьму посадим, – сказал рыботорговец. – Может, нам просто убить их всех вместо этого? Избавим себя от кучи расходов и проблем.
– Не пори чушь! – возразил Кровавый Топор. – Кому тогда мы будем продавать наши овощи?!
После долгих споров все-таки решили, что нравиться это Йону или нет, он должен снизить цену, пока в Эйильсстадире все не уляжется. Йон пришел в ярость.
– Чтоб вам всем селедкой подавиться! – проорал он и как ураган вылетел из здания.
Кровавый Топор выбежал за ним:
– Будь благоразумным! – крикнул он вслед Йону, но тот даже не оглянулся.
Шесть его телохранителей сопроводили его до дома. Он сказал им, что не желает видеть никаких посетителей, и заперся в доме, где расхаживал из комнаты в комнату задумчивый и злой. Он вспомнил, что он чувствовал, когда к нему, к мальчишке, заявился сборщик налогов, который отобрал его наследство и оставил его без гроша. Почему он должен расплачиваться за ошибки других? Ведь это фермеры были безрассудными и жадными, а не он! Мало того, что он должен был снизить свою прибыль, для него еще и небезопасно было заниматься этим – в конце концов, именно ему, Йону Йонссону, а не фермерам и не старейшинам приходилось раз в неделю отправляться в темную часть и собирать лучи уходящего солнца. Сколько времени осталось до того, как его захотят убить? Даже дюжина телохранителей не сможет гарантировать его безопасность.
И тогда он решил уехать. Он отправится в давно откладываемый отпуск в Рим, и к черту все остальное. Посмотрим, как они управятся без него!
Он тут же начал паковать вещи. Не успел он кинуть в дорожную сумку и пару рубашек, как позади него раздался громкий хлопок. Он вздрогнул, развернулся на месте и увидел Тюра, стоявшего в изножье его кровати.
– И куда это ты собираешься? – спросил тот.
– Подальше отсюда, – сказал Йон. – И не трудись отговаривать меня на этот раз. Риск больше не стоит вознаграждения. Я ухожу!
– Я думал, ты хочешь стать самым богатым человеком в Исландии, – сказал Тюр.
– Я и так самый богатый человек во всей Исландии, и что хорошего мне это принесло? Я пашу как лошадь, и у меня даже нет времени насладиться всеми этими деньгами, а половина этого города желает моей смерти. Первое, что я сделаю завтра утром – это уеду отсюда! Хотя, забудь! – он швырнул в сумку пару штанов. – Я уеду сегодня!
– А как же твои деньги? – спросил Тюр, кивнув на полный золотых монет сундук.
Йон остановился и посмотрел на сундук.
– Я, ээм... заберу и его, конечно же, – сказал он, и Тюр с удивлением смотрел, как Йон пытается оттащить сундук к двери.