И тогда Ймиин поняла, что ее умение замыкать время имеет применение, которое она никогда до конца не понимала — то, что навсегда изменит общество странных людей, хотя она пока и не могла об этом знать. Она создала для них безопасное место, пузырь с застывшим временем, и странные смотрели в восхищении, как армия нормальных приближается к ним и пропадает, снова и снова, попав в трехминутную петлю.
— Сколько ты сможешь продолжать это делать? — спросил ее Энглберт.
— Не знаю, — призналась она. — Я никогда ничего не повторяла больше пары-тройки раз. Но довольно долго, я думаю.
Из своего шатра вылетел Томбз, обескураженный и злой.
— Что ты делаешь?! — заорал он на Ймиин. — Прекрати!
— С чего бы мне это делать? — отозвалась она. — Я спасаю все наши жизни!
— Ты только оттягиваешь неизбежное, — заявил Томбз. — Приказываю тебе, властью Совета, прекрати немедленно!
— Чума на весь ваш совет! — воскликнула Миллисента Нири. — Вы просто лжецы!
Томбз принялся перечислять наказания, которые ждут каждого, кто не подчиняется приказам Совета, но тут Юстас Коростель прошагал к нему и дернул его за нос, что вывернуло лицо Томбза наизнанку. Он с визгом убежал, грозя обвинениями, а его голова была розовой и мягкой.
Ймиин продолжала замыкать петлю. Странные столпились вокруг нее, подбадривая, но втайне беспокоясь, что она не сможет продолжать делать это вечно. Ймиин разделяла их сомнения: ей приходилось повторять все заново каждые три минуты, так что она не могла спать, но в конце концов армия, что пока постоянно маячит вдалеке, приблизится и в итоге сокрушит их.
После двух дней и одной ночи Ймиин больше не могла полагаться на себя, чтобы оставаться бодрствующей, так что Энглберт решил сесть рядом с ней, и каждый раз, когда ее глаза закрывались, он толкал ее. Через три дня и две ночи, когда Энглберт начал засыпать сам, Юстас Коростель сел рядом с ним и толкал его, а потом, когда Юстас уже не мог бороться со сном, Миллисента Нири села рядом с ним и лила воду ему на лицо каждый раз, когда его глаза закрывались, и так далее, и так далее, пока весь лагерь странных не уселся в длинную цепь, помогая друг другу помогать Энглберту помогать Ймиин не заснуть.
Через четыре дня и три ночи Ймиин все еще не пропустила переустановку петли. Однако от изнеможения у нее уже начались галлюцинации. Ей чудилось, что ее погибшие братья прилетели повидаться с нею — пять ястребов, кружащих свои собственные петли в небе над лагерем. Они пронзительно выкрикивали ей слова, которые не имели никакого смысла:
— Снова!
— Еще!
— Снова! Снова!
— Сделай мертвую петлю, чтобы сделать ее кожу двойной!
Она крепко зажмурилась и потрясла головой, а затем выпила немного воды, которой Миллисента Нири поливала лицо Юстаса Коростеля. Когда она снова посмотрела вверх, призраки ее братьев исчезли, но их слова все еще были с нею. Она гадала, пытались ли ее братья (или какой-то ее собственный, внутренний инстинкт) сказать ей что-то важное.
Снова и снова.
Ответ пришел к ней на пятый день. Ну как ответ: она не была уверена, правильный ли он, но она была полностью уверена, что не протянет еще один день. Скоро никакое количество тычков не сможет удержать ее от сна.
Итак, она переустановила петлю. (Она уже давно потеряла счет тому, сколько раз она заставила солнце выглядывать из-за той тучи, но должно быть тысячи). А затем, всего через несколько секунд, после того, как она замкнула петлю, она сделала еще одну — внутри первой петли.
Результат был мгновенным и причудливым. Странным образом удвоилось все вокруг них: солнце, туча, армия вдалеке, словно ее зрение размылось. Прошло совсем немного времени, прежде чем мир снова собрался в фокус, а когда это случилось, все было чуточку старее, чем до этого. Солнце было скрыто за тучей. Армия была дальше. И в этот раз у солнца заняло шесть минут, а не три, чтобы выглянуть из-за облака.
Тогда она дважды замкнула петлю во второй раз, и тогда их петля стала двенадцать минут, и она сделала это в третий раз, и она стала двадцать четыре минуты. И когда она довела это время до часа, она наконец вздремнула. После она замыкала петлю еще и еще, и это было похоже на то, как если бы она заполняла сосуд водой или воздухом. Она буквально чувствовала, как оболочка петли растягивается и растягивается, чтобы вместить все это новое время, до тех пор, пока не стала тугой как барабан, и она поняла, что больше та не вместит.
Петля, которую создала Ймиин, теперь содержала двадцать четыре часа и начиналась предыдущим утром — задолго до того, как на горизонте появилась армия. Ее приятели странные были так впечатлены и так преисполнены благодарности, что пытались называть ее Королева Ймиин или Ваше Величество, но она не им позволила. Она была просто Ймиин, и самой великой радостью, что она познала, было то, что она создала безопасное место, гнездо, для всех своих друзей.