Ему только-только исполнился год, когда из-за недосмотра, общего недосмотра, произошел несчастный случай. Это было в июле 1982. К нам в гости приехала из Москвы моя сестра, Инна, и мы решили поехать на нашу дачу, где в это время жили Зоя Павловна, мать Тани, и Алеша. Я накануне купил эстонское оборудование для финской бани и этим же рейсом повез его на дачу. Приехали, выгрузились, восторженные крики моей сестры: “Ах, какой замечательный мальчик”. И после этого женщины начали обсуждать какие-то очень животрепещущие проблемы, а я срочно поднялся на второй этаж изучать инструкцию по установке бани – вероятно, за мной кто-то гнался.
Алеша же оказался предоставлен сам себе, чем он и “умело” воспользовался. Он вышел на крыльцо, которое заканчивалось крутыми ступеньками без перил и опиралось на каменные плиты. И упал вниз головой прямо на каменные плиты. Я помню его страшный крик. Он ударился головой, а край плиты срезал ему кончик носа. Слава Богу, не до конца, но очень глубоко. Мы как могли закрепили этот кончик, но необходима была срочная квалифицированная хирургическая помощь. Помчались в ближайший городок, в Кировск. Там не взялись за тонкую косметическую операцию. Решаем ехать в Ленинград, гоню, не обращая внимание на скорость. Алеша ведет себя удивительно спокойно, как будто все понимает, понимает, что мы хотим помочь ему. Направляемся в центральную детскую больницу Ленинграда, больницу имени Раухфуса. Но и здесь нас ждет неудача, причину отказа не помню, но зато нам там сообщили адрес больницы, где нам точно помогут, на Васильевском острове. И там сделали операцию, сделали хорошо. Таня со слезами в голосе сказала: “Ничего, сыночек, много девочек будут целовать твой хорошенький носик”. Сейчас шрам практически не заметен.
Алеша был очень спортивным мальчиком. Он был хорошо сложен и имел все данные преуспеть во многих видах спорта. Едва он начал ходить, как освоил и санки, и лыжи, и коньки и готов был кататься с утра до вечера. Однажды, когда ему было лет пять-шесть, мы, бабушка и я, оказались вместе с ним на катке в Павловске. Там его заприметила одна молодая женщина, оказавшаяся мастером спорта. Она взяла его за руки и долго, с большим удовольствием проходила круг за кругом, под недавно появившуюся дурацкую песенку, гремевшую из репродукторов, с бесконечно повторяющимися бессмысленными словами припева: “А для этого нужна соковыжималка.” Алеша рано научился плавать, а с отцом начал играть в большой теннис.
К сожалению, его спортивный азарт не нашел достаточной поддержки у родителей, товарищи тоже мало интересовались спортом, и в результате, школьные и институтские годы у него прошли без очень важного тесного соприкосновения со спортом. Он был спокойным, не капризным, но достаточно нетерпеливым мальчиком. Однажды мы втроем поехали на аттракционы, которые были устроены в Таврическом саду. К каждому аттракциону стояла очередь, подчас немалая. И каждый раз Алеша чуть не со слезами шептал: “Ну, когда же, когда же?”.
Почти каждое лето в дошкольные годы он проводил на нашей даче либо с мамой, либо с бабушкой Зоей. На его глазах прошли все этапы строительства дома и освоения нашего дачного участка. Он был свидетелем моего строительного азарта и, показывая в ту сторону, где я приколачивал доски, говорил: “Дедушка аботает омко”. Когда он оставался с бабушкой Нонной, то взаимоотношения у них были чисто товарищескими, на равных. Однажды, во время какой-то чрезвычайно интересной для него игры, Нонна останавливается и говорит, что ей надо срочно зайти в дом. “А зачем?” – “Мне надо”. – “Ну, зачем?” – “Пописать”. – “А ты писай в штаны”. Таков был совет бывалого.
В другой раз он играл с бабушкой в мяч, и мяч куда-то откатился. Реакция Алеши была мгновенной: “Бабушка, а ты умеешь играть в дочки-матери? Умеешь? Ну, тогда ты будешь дочкой. Дочка, пойди и принеси мячик”. Он к нам относился тепло, скорее всего, с любовью. В пятничный вечер, по окончании рабочей недели, мы c Нонной приезжаем на дачу. Впереди два замечательных дня отдыха, работы и общения. Нас встречает Таня или Зоя Павловна. Мы заходим на участок, подходим к дому и собираемся повернуть направо, к крыльцу, как из торцевого окна комнаты, в которой жили наши постоянные гости, раздается Алешин призыв: “Не проходите мимо.”
Полного единения в принципах воспитания детей между родителями и старшим поколением обычно не бывает. Так было и в нашей семье. Не потому, что мы видели что-то очень неправильное, нехорошее, но нам было непонятно, почему Алеша мало занимается спортом, почему у него практически нет друзей. На эти и другие вопросы Миша отвечал, что это его сын, и он будет его воспитывать так, как он найдет нужным. А основной его принцип воспитания – это максимальная самостоятельность ребенка, отношение к нему, как к взрослому человеку. И очень важен пример родителей. Что тут возразишь? Наш Миша – умный человек, писатель, он не раз критически высказывался о том, как мы его самого воспитывали, и для этого у него были все основания. Кроме того, Алеша действительно был нормальный мальчик, доброжелательный, он с охотой и достаточно активно и тактично, не как ребенок, участвовал в домашних вечерах, которые часто устраивали родители, и на которых бывало немало писателей и поэтов, интересных и умных людей.