- Ты не понимаешь, Иллира. Если формула снова станет известной, честолюбие отыщет ее. Правители вооружат своих солдат энлибарской сталью и отправят их покорять соседей. Войны будут разрушать землю и убивать живущих на ней людей, - Уэлгрин смягчился и начала чертить углем на куске прозрачного пергамента.
- Но ты хочешь иметь его, - тон Иллиры стал обвиняющим.
- Десять лет я ходил в походы для правителей Рэнке. Я брал своих солдат далеко на север, за пределы равнины. В тех землях живут кочевники, у которых нет причин бояться нас. Вспыльчивые и превосходящие нас по численности на многие тысячи, они проходили через наши ряды как нож через мягкий сыр. Мы отступили, и Император приказал повесить наших командиров как трусов. Мы снова пошли вперед с новыми офицерами и были снова отброшены назад с такими же результатами. Я получил офицерское звание и боялся, что нас пошлют в третий раз, но Рэнке обнаружил более легкую добычу на востоке, и армия бросила своих убитых в поле, чтобы исполнить императорские амбиции.
- Я вспомнил истории Энлибара. Я скрывался там, когда впервые покинул этот город. С помощью энлибарской стали шпаги моих солдат соберут урожаи крови кочевников, и меня не будут считать трусом.
- Я нашел в Капитолии людей, которые выслушали мои планы. Они знают, что такое армия и что такое поле боя. Они не являются друзьями скудоумного Императора, который рассматривает Войну не более, чем учебный плац, и они стали моими друзьями. Они дали мне разрешение на поиски в развалинах с моими солдатами и предусмотрели здесь гарнизонные посты, когда все приметы сказали, что ответ находится в Санктуарии. Если я смогу вернуться с формулой, армия не будет козлом отпущения ленивых императоров. Когда-нибудь будут править люди, которые понимают, что такое сталь и кровь... но я не дождусь их. Подлое проклятие С'данзо опередило меня! Колдун пришел, когда я был здесь, и мои мечты отступали все дальше с каждым шагом, который я предпринимал.
- Уэлгрин, - начала Иллира, - С'данзо не столь могущественны. Посмотри на карты. Я не могу прочесть твои надписи, но я могу читать карты, и нет проклятья в твоей судьбе. Ты нашел то, за чем пришел. Красная глина дает сталь через Рудоправителя - Ртуть. Действительно, Ртуть - это обманщик, но только потому, что ее глубины скрыты. Ртуть позволит тебе превратить эту писанину в то, что тебе больше понравится, - она снова была С'данзо, раздавая мудрость среди своих свечей, но без ярких красок и толстого слоя косметики ее слова приобретали новую убедительность.
- Ты затронута тем же самым проклятьем. Ты спишь со своим мужем и еще не имеешь детей.
Иллира, пристыженная, отпрянула.
- Я... я использую дары С'данзо, и должна верить в их силу. Но ты стремишься к силе стали и войны. Тебе не нужно верить в С'данзо, тебе не нужно бояться их. Ты убежал - ты спасся! Единственное проклятие на тебе это твоя собственная вина.
Она отвела взгляд от его лица и осторожно собрала карты, чтобы они не провалились через грубо сколоченные доски пола, выпав из ее дрожащих рук. Она встряхнула свою мантию, успокоив раздражение кнутоподобным щелканьем тяжелой ткани.
- Я ответила на твои вопросы. И хочу получить плату, если ты изволишь, - она протянула руку, не глядя ему в лицо.
Уэлгрин отстегнул от пояса замшевый кисет и положил его на стол.
- Я только возьму светильник, и мы можем отправляться на базар.
- Нет, я сама возьму светильник и пойду одна.
- Улицы - не подходящее место для женщины в темное время.
- Я пройду, я ходила до этого.
- Я дам одного из моих солдат сопровождать тебя.
- Хорошо, - согласилась Иллира, внутренне удовлетворенная таким компромиссом.
По быстроте, с которой появился солдат, Иллира предположила, что он был снаружи все время, пока происходило это. Солдат взял светильник и пошел немного впереди нее, внимательно выполняя свои обязанности, и не пытаясь начать беседу до тех пор, пока они не дошли до ворот базара, где Иллира вышла вперед, чтобы указать путь в лабиринте палаток.
Она покинула солдата, не попрощавшись, и проскользнула в темноту своего дома. Знакомая обстановка избавляла от необходимости в освещении. Она двигалась быстро и, тихо, складывая одежду в аккуратные стопки и, положив дорогой кисет вместе с другими своими ценностями, успокоилась в теплой постели.
- Ты возвратилась благополучно. Я готов был одеть брюки и пойти встретить тебя. Он дал тебе все, что обещал? - прошептал Даброу, обнимая ее.
- Да, и я ответила на все его вопросы. У него теперь есть формула энлибарской стали, что бы то ни было, и если его цели реальны, он сможет многого достичь. - Ее тело расслабилось серией небольших судорог, и Даброу крепче прижал ее.
- Энлибарская сталь, - размышлял он задумчиво. - Шпаги в легендах были из энлибарской стали. Человек, владеющий такой сталью, сейчас был бы человеком, который считался бы... ДАЖЕ ЕСЛИ БЫ ОН БЫЛ КУЗНЕЦОМ.
Иллира натянула простыню на уши и притворилась, что не слышит.
- Сладости! Сладости! Лучшие на базаре! Лучшие в Санктуарии!
Снова было обычное утро с Хаконом, катившим свою тележку мимо палатки кузнеца. Иллира, у которой один глаз был уже накрашен, а другой еще не тронут, выскочила, чтобы купить к завтраку лакомство.
- В городе новости, - сказал продавец, положив три пирожных в миску Иллиры. - Прошлой ночью вся стража гарнизона покинула город, и даже калека-писец, который жил на Улице Оружейников, был уведен среди большого шума и суматохи. Конечно, стражи не оказалось, чтобы ответить на вызовы. А цербер смотрел на все происходившее, думая, что это связано с патрулированием законопослушной части города.
Недовольство Хакона отчасти объяснялось его проживанием на верхнем этаже дома по улице Оружейников.
Иллира взглянула на Даброу, который медленно кивнул в ответ.
- Может быть, они связаны между собой? - спросила она.
- Тьфу! Что может хотеть убегающее войско от человека, который читает на пятнадцати вышедших из употребления языках, но не может перейти лужу, если кто-нибудь не подаст ему руку.