Затем он окликнул проходившего мимо солдата и передал с ним сообщение во дворец.
В тот час, когда первые блики солнца заплясали на связанном невероятным образом с погодой флюгере, венчающем "Единорог", прибыло подкрепление - присланный из дворца взвод солдат, и с ними сам новый чародей Кадакитиса, Аспект.
- Столько времени прошло со вчерашнего вечера, а ты только-только расстарался послать нам весть!
На лице мага резко выделялись бледные губы, а из-под низко опущенного капюшона сверкал испепеляющий взор.
- Я думал, ты беседовал с Принцем Кадакитисом?!
- Да, разумеется, мы беседовали. Ты все так же, как и все эти последние годы, обозлен на этот мир?
- Но я все еще жив, нравится тебе это или нет!
- Тебе не кажется странным то, что здесь с тобой мы оказались как бы... на равных?
- Не могу согласиться с такой формулировкой, Аспект! А вот что здесь делаешь ты, ты сам?
- Ну, ну, цербер!..
- Темпус.
- Да, конечно, Темпус. Ты не утратил, я вижу, свое легендарное чувство юмора. Это очень помогает, я думаю?!
- Пожалуй, да. Не вмешивался бы ты в божественные дела, а то, смотри, несдобровать тебе!
- Наш Принц совершенно справедливо обеспокоен. Это оружие здесь...
- ...оружие, восстанавливающее равновесие сил между завоевателями и завоеванными. Санктуарию слишком дорого обходятся твои услуги, не говоря уже о размере членских взносов даже рядовых членов Гильдии Чародеев. Не лезь в эти дела. Оружие все равно останется у нас, как только размахивающие им получат по заслугам.
- Я вынужден буду доложить об этом Кит... Кадакитису!
- Заодно доложи ему, что я сам займусь этим!
За спиной чародея зашептались и зашумели все тридцать воинов, которых он привел с собой. Пожалуй, многовато...
- Не спорить, а договориться бы нам с тобой по-хорошему. Темпус! Давай объединим свои силы!
- Да мне легче переспать с какой-нибудь илсигской матроной?
- Ну что ж, тогда придется начать мне.
Тряхнув головой, он откинул капюшон назад, и перед Темпусом оказался красивый неопределенного возраста блондин.
- С тобой или без тебя!
- Ты же у меня в гостях! - напомнил ему Темпус.
Маг бросил на него странный взгляд.
- Ты и я, мы оба делаем в сущности одно дело. Убийство останется убийством, используется ли при этом обычное или же сверхъестественное оружие. Так что ты, в конечном счете, ничем не лучше меня.
- Безусловно, нет, если только не принимать во внимание то, что я переживу тебя. И позабочусь о том, чтобы тебе не пришлось долго готовиться к погребальной церемонии.
- Ты не посмеешь!..
- Да у меня давно уж кулаки чешутся на таких, как ты!
Изрыгая страшные ругательства, отчего воинам в шлемах пришлось прижать ладони к ушам, Главный Чародей пулей вылетел на улицу, промчался вдоль нее, и исчез, не произнеся больше ни единого слова, за дверью с надписью "для мужчин". Как бы повинуясь этому выразительному приказу, все войско проследовало за ним.
Уже луна поднялась высоко в небе, когда к Темпусу подошла знакомая служанка и спросила, не проголодался ли он. Она принесла порцию рыбы, и он, не сводя глаз с входных дверей напротив, подкрепился ею.
От рыбы почти уже ничего не осталось, как вдруг по улице прокатился волной жуткий грохот, который, постепенно нарастая, сопровождался мелкой тряской и дрожью всех окрестностей. Темпус, соскочив с коня, стал рядом, придерживая уздечку и поглаживая голову животного. Между тем двери Оружейной лавки вдруг начали испускать таинственный свет, цвет их стал постепенно меняться. В этот момент луна в небе как раз зашла за тучу. Маленький купол наверху начал раскачиваться, послышались щелканье и треск, повалил дым. Раскалившиеся до рубиново-красного цвета двери начали плавиться. Послышались ужасные стенания и вопли, ночной воздух наполнился озоном и ядовитым запахом серы.
Посетители "Единорога" заторопились покинуть помещение, не забывая при этом захватить с собой бутылку спиртного. Они отбегали как можно дальше от рушащегося на их глазах строения, которое будто под страшным нажимом начало корежиться, расслаиваться и разваливаться под аккомпанемент адского лязганья, визга и завываний. Двери раскалились добела и исчезли из виду. В проеме левой двери показалась четкая на фоне пламени фигура, тщетно пытавшаяся прямо по воздуху взобраться куда-то наверх. Охваченная огнем фигура крутилась, вертелась, визжала, оглядываясь вниз на улицу, не в силах преодолеть невидимый барьер, преграждавший ей путь. Появился, распространяясь повсюду смердящий запах горелого мяса. А сзади толпились воины в покорежившихся и сбившихся на лоб шлемах, на искаженных лицах которых играло пламя от загоревшихся усов.
Великий маг, сражавшийся с невидимым барьером, остался без рук: колотя ими по барьеру, он просто отбил их. Приговоренное к вечным мукам войско обугливалось и испепелялось; невидимые еще недавно двери, охладившись, стали сначала белыми, затем золотыми и багровыми.
На улице царила мертвая тишина. Иногда лишь она прерывалась лошадиным всхрапыванием, да резкими звуками, доносившимися из строения с куполом наверху. Завершилось все тем, что окрестности потряс оглушительный грохот.
С невольным ворчанием, тщательно выбирая дорогу и оглядываясь по сторонам, люди потянулись назад в "Единорог".
А в это время Темпус, который мог бы спасти тридцать ни в чем не повинных воинов вместе с виноватым во всем чародеем, достал заветную серебряную коробочку и угостился наркотиком.
Нужно было поторопиться в Сад Лилий.
К тому времени, когда он добрался туда, возбуждающее действие вида смерти, смешанное с наркотиком, значительно притупилось.
Что если воришка Шедоуспан не придет туда со своей добычей, что если девица Сайма не придет туда за своей пропажей? Что если он все еще способен чувствовать боль, хотя этого не случалось с ним уже более трех сотен лет?
Он получил весть из дворца, от самого Принца Кадакитиса. Нет, он не собирается появляться там, не желает, чтобы его расспрашивали о кончине Аспекта. Он не хочет быть замешанным в это дело. Единственное, чем он может реально помочь Принцу-правителю - это действовать по своему собственному усмотрению.
Таковы были выдвинутые им условия, на которых он согласился - по предложению финансовых воротил в Рэнке, поддерживавших Китти - прибыть сюда в облике цербера и разобраться в том, что нужно сделать. Никаких войн нигде не было. Он просто устал от бесконечно тянущегося беспросветного своего существования. И заботу о Китти он взял на себя лишь для того, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Строительство храма Вашанки значило для него самого больше, чем для Кадакитиса, который признавая значение возвеличивания нового для илсигов культа, сам верил, однако, лишь в черную магию, да в свое высокородное происхождение.