Церберу послышались нотки отчаяния в признании работорговца.
- Я не могу позволить ему продолжить заниматься этим видом спорта, но цена за то, чтобы его осадить, становится страшно высокой. Я вынужден просить твоего вмешательства. Ты, больше чем другие, отличился тем, что выполняешь свои обязанности в строгом соответствии с кодексом законов. Скажи мне, разве закон не применим в одинаковой мере ко всем?
В уме у Зэлбара промелькнул десяток оправданий и объяснений, потом их сменила волна гнева.
- Ты прав, хотя я никогда не думал, что именно ты будешь тем человеком, кто укажет мне на мои обязанности. Убийца в униформе остается убийцей и должен быть наказан за... все преступления. Если Темпус убивает твоих люден, я по долгу службы приму меры, чтобы с ним разобрались.
- Очень хорошо, - кивнул Джабал, - а я, в свою очередь, выполню свое обещание - Керд больше не будет работать в Санктуарии.
Зэлбар открыл рот, чтобы запротестовать. Соблазн был слишком велик, если Джабал может выполнить свое обещание, но нет.
- Должен настоять на том, чтобы твои действия оставались в рамках закона, - неохотно пробормотал он. - Я не могу просить тебя о чем-то незаконном.
- Это не только законно, это уже сделано! С данной минуты Керд не занимается своим делом.
- Что ты имеешь в виду?
- Керд не может работать без материала, - улыбнулся работорговец, - а я его поставщик или, скорее, был им. Я не только перестал поставлять ему рабов, я передам другим работорговцам, что если они будут иметь с ним дело, я собью цену на других рынках и вытесню их из города.
Зэлбар снова горько улыбнулся под маской.
- Ты ведь знал, как он поступает с рабами и все-таки вел с ним дела?
- Убивать рабов ради знаний - занятие не хуже, чем когда рабы убивают друг друга на арене ради развлечений. В нашем мире и то, и другое неприятные реалии.
Зэлбар вздрогнул, почувствовав сарказм в голосе работорговца, но не хотел отступать со своих позиций.
- У нас разные взгляды на бой. Тебя заставили вступить на арену в качестве гладиатора, а я добровольно вступил в армию. И все-таки у нас обоих есть общий опыт, как бы ни был ужасен бой, какими бы страшными ни были условия, у нас был шанс. Мы могли отбиться и выжить или, по крайней мере, погибая, захватить с собой своих врагов. Но быть связанным, как животное, приносимое в жертву, беспомощное, которое не может ничего сделать, а только наблюдать за своим врагом, нет, не за своим врагом, а за тем, как оружие того, кто тебя истязает, снова и снова вонзается в твое тело... Ни одно живое существо, будь то раб или свободный человек, не должен быть обречен на такое. Не могу представить себе врага, которого бы я так ненавидел, чтобы обречь его на такую судьбу.
- Несколько таких врагов я могу себе представить, - пробормотал Джабал, - однако я никогда не разделял твоих идеалов. Хотя мы оба верим в справедливость, мы ищем ее разными путями.
- Справедливость? - ухмыльнулся цербер. - Сегодня ты вторично повторяешь это слово. Должен признать, что оно странно звучит в твоих устах.
- Разве? - спросил работорговец. - Я всегда честно поступал со своими людьми или с теми, кто вел со мной дела. Мы оба признаем существование коррупции в нашел мире, цербер. Но расхождение состоит в том, что в отличие от тебя, я не пытаюсь защитить мир, я вынужден защищать самого себя и моих людей.
Зэлбар поставил на стол недопитый бокал.
- Я оставлю твою маску и плащ снаружи, - сказал он ровным голосом. Боюсь, что расхождение слишком велико, чтобы мы могли с удовольствием вместе выпить вина.
В глазах работорговца сверкнули искры гнева.
- Но ты ведь займешься расследованием убийств?
- Да, - пообещал цербер, - и тебе, как гражданину, высказавшему жалобу, сообщат о результатах моих расследований.
Темпус занимался своим мечом, когда к нему приблизились Зэлбар и Рэзкьюли. Они нарочно подождали, чтобы встретиться с ним здесь, в казарме, а не в его любимом пристанище, в Саду Лилий. Вопреки всему, что произошло или могло произойти, все они были частью армии, и что предполагалось сказать, не должно было дойти до ушей гражданских людей, не принадлежавших их элитарному клубу.
Темпус глянул на них сумрачным взглядом, потом с наглым выражением лица вернулся к своей работе. Это был бесспорный вызов, ведь он всего лишь занимался тем, что затачивал зубчатое острие своего меча - не предлог, чтобы уклониться от разговора с капитаном церберов.
- Хочу переговорить с тобой, Темпус, - объявил Зэлбар, пряча свой гнев.
- Это твое право, - ответил тот, не поднимая головы.
Рэзкьюли двинул ногой, но взгляд друга осадил его.
- На тебя поступила жалоба, - продолжал Зэлбар, - жалоба, подтвержденная многочисленными свидетелями. Я считаю справедливым выслушать твою версию истории, прежде чем, я пойду к Кадакитису и сообщу ему обо всем.
При упоминании имени Принца Темпус поднял голову и перестал затачивать меч.
- А в чем состоит жалоба? - мрачно спросил он.
- Говорят, ты совершаешь бессмысленные убийства во внеслужебное время.
- Ах, вот что. Они не бессмысленные. Я просто преследую голубых дьяволов.
Зэлбар был готов услышать различные возможные ответы на свое обвинение - сердитое отрицание, сумасбродное свободолюбие, требование представить доказательства или свидетельства. Но такое простое признание совершенно вывело его из равновесия.
- Ты... ты признаешь свою вину? - наконец произнес он, изумленный до такой степени, что потерял спокойное расположение духа.
- Конечно. Меня только удивляет, что кто-то побеспокоился и подал жалобу. Никто не должен был бы пожалеть об убийцах, которых я убрал... а ты в наименьшей степени.
- Ну, ладно, правда, что я недолюбливаю Джабала и его продажных подручных, - признался Зэлбар, но все-таки еще существуют соответствующие юридические процедуры, которым нужно следовать. Если ты хочешь, чтобы их вызвали в суд, ты должен был...
- Суд? - Темпус рассмеялся. - Суд не имеет к этому никакого отношения.
- Тогда зачем же за ними охотиться?
- Ради практики, - сказал Темпус, еще раз пристально взглянув на зазубренный меч. - Если меч часто не употреблять, рука становится медлительной. Мне нравится, покуда можно, не терять сноровки, и, вероятно, продажные подручные, которых нанимает Джабал - лучшие в городе, хотя, по правде говоря, если те, с которым я сталкивался, могут служить примером, то его просто надувают.