Именно об этом подумал Нейтан, когда они впервые поцеловались. Это был осознанный поцелуй. Вдруг подумалось: «Хочу ее поцеловать» и она, кажется, подумала о том же.
Но, едва оторвавшись от ее губ, Нейтан испытал изумление. Мог ли он предположить, что эта девушка вообще способна ему понравиться? Вряд ли. Она производила впечатление слишком… правильной. Слишком строгой и чересчур дисциплинированной. Если уж совсем откровенно — ханжи. Ему нравились хулиганки с броским макияжем, идеальные красотки из группы поддержки, а на занудного книжного червя Хейли Джеймс Нейтан внимания не обращал. Она нужна была ему исключительно для того, чтобы создать видимость, что подтягивает учебу, и ему, наконец, перестали капать на мозги по этому поводу. Не больше. Ну, может быть, разок-другой затащить ее в постель, так, для самоутверждения. Ни о чем большем Нейтан поначалу не думал.
Но они поцеловались впервые и он подумал, что в ее волосах запуталось лето. И сам удивился тому, откуда такие слова пришли к нему. Разве он способен думать так поэтично?
А потом все стало так просто… и так сложно одновременно. Хейли стала его возлюбленной. Нет, не герл-френд, не девчонкой для развлечений, не красоткой на пару ночей. Он ее полюбил. Она влюбилась в него.
Нейтану нравился звук ее шагов и слушать, как она поет. Он любил ее теплую улыбку и солнечный взгляд. Ему хотелось держать ее за руку и слушать, о чем она говорит.
Она была его женщиной. Его человеком. Его второй половинкой. И, едва последние сомнения насчет этого развеялись, он попросил ее стать его женой. Вот так просто — не выходя из школьных коридоров. Совсем юные, они поженились, но чувство было таким, точно они знакомы всю жизнь.
Хейли была рядом всегда. Она и держала его на плаву все это время. Нейтан часто думал, как долго продержалась бы его красивая обложка, если бы не она — милая девушка, с чудесной улыбкой и теплым голосом, от которого крылья за спиной вырастают? Наверняка, его бы надолго не хватило. Наверняка, жизнь бы не была такой яркой и красочной.
Сегодня, растоптанный травмой, сломанный морально, бессильный инвалид, он проснулся и посмотрел на себя в зеркало. Он услышал горькие слова от сына, слова, которые не должен слышать ни один человек, ни один отец в мире. Он не мог быть больше примером для своего ребенка и хорошим мужем для Хейли. И это испугало его до чертиков.
Нейтан Скотт больше не был блестящим баскетболистом. Травма отняла у него это умение. Разрушилось все — карьера, финансовая стабильность, работа прахом пошла, все успехи остались в прошлом.
Теперь, похоже, единственная битва, которую он вынужден был вести — борьба за выживание. За возможность снова ходить. За необходимость стать человеком, а не бледной растрепанной копией себя. От него снова должно пахнуть дорогими духами, а не дешевым коньяком и водкой, как последние несколько месяцев.
Он должен бороться. И он станет бороться. Не ради себя. Ради своего сына. И ради Хейли Джеймс Скотт — девушки, у которой в волосах запуталось лето.
Нейтан подкатил коляску к полке, потянулся за бритвой, еще несколько секунд смотрел на свое отражение в зеркале и осторожно провел лезвием по пене.
Пора было Чудовищу снова стать Прекрасным Принцем.
========== 5. Тринадцатый Доктор, Мисси и Мастер ==========
Доктор бодро шагала по снегу к своей прекрасной ТАРДИС, с детской радостью рассматривая собственные следы. Она любит Рождество. Всегда любила. Пора обновления, красоты, любви и надежды. Совсем скоро мириады огней будут сверкать, точно живые светлячки, озаряя целый мир. В уютных домах будет пахнуть мандаринами, детишки радостной оравой станут играть в снегу, лепить снеговиков, и каждый взрослый, стоя у окна, будет сентиментально вспоминать бесценную пору, когда деревья были огромными, а добрый Санта пробирался по дымоходу, чтобы порадовать подарками.
Вокруг пахнет ёлками и свежим морозным воздухом. Доктор жадно затягивается, дышит свободно и легко. Хочется петь. У дома, на углу которого довелось припарковаться, светят яркими разноцветными огнями олени, на пороге смеется Санта из проволоки, который, очевидно, скоро будет сиять разноцветными огнями, точно полярная звезда.
Доктор поднимает глаза в небо, замирая от красоты рассыпанных по нему звёзд. Столько космических светил она повидала, на стольких планетах за долгую-долгую жизнь побывала, но оба сердца, всякий раз, когда она глядит в небо, замирают и поют счастливую песню.
Новогодние праздники — время гармонии и красоты.
В нескольких шагах от ТАРДИС, Райан прыгает зайцем, смешно подпрыгивает на одной ноге, оставляя забористые следы.
— Ты что, тренируешься? Уже гораздо лучше, друг мой, — Доктор улыбается и ласково гладит Райана по плечу.
— Да если бы. Не время сейчас тренироваться, — тяжело вздохнув, отзывается Райан, — какой-то мужик минут десять назад Ясмин в будку затащил, видите ли, помощь ему нужна, меня на мороз выставил, как северного оленя. Стою тут теперь, как дурак, трижды вокруг будки обежал, уже волнуюсь, не случилось ли чего. А сделать ничего не могу.
Рассилон побери, чтоб на него понос напал!
Побледнев, Доктор подскочила к другу, потрясая его за плечо:
— Райан, как он выглядел? Быстро, как он выглядел?
— Да что ты меня трясёшь! — возмущенно фыркнул он. — Невысокий. Круглолицый. И бородка еще такая, дурацкая. Женщину, извини, не разглядел.
Он говорил что-то еще, но Доктор уже не слышала. Она рванула в ТАРДИС так, словно её опасный маньяк с ножом преследовал (хотя, маньяк, судя по всему, сидел в ТАРДИС, выжидал). Открыла дверь, едва её не оторвав (ТАРДИС возмущенно чихнула).
— Оставь Ясмин в покое немедленно, не то я тебя отвёрткой проткну, обещаю! Яс, отойди от него, я тебе приказываю. Иначе больше путешествовать с собой не возьму.
Ясмин совершенно спокойно посмотрела на неё, прямо ей в глаза, мило улыбнулась и… продолжила раскладывать на столе мандарины. А стол был накрыт по-праздничному: в центре коньяк, вино и шампанское, на выбор, выбор салатов такой, что глаза разбегаются, комната мясом и апельсинами пропахла.
— Это, значит, так ты старого друга встречаешь, Доктор? — пропел Мастер, перекидывая ногу на ногу. — Ничего не скажешь, приятно. Я, значит, к тебе, через весь мир, в двух экземплярах, чтобы к празднику успеть, а ты вот как со мной обращаешься…
— Ладно, перестань страдать, — Доктор устало вздохнула. Подошла к Мисси и замерла. Руку протяни — и упадёшь в объятья. А что-то держало её, мешало, не давало сделать последний шаг.
Мисси тоже смотрела на неё, устало, улыбалась сонно. Вздохнула:
— Здравствуй, Доктор. С Рождеством тебя. Ты не против, мы тут немножко твоих новых друзей увели, надо же было помочь на стол накрыть?
— Н-не против, — запнулась Доктор, — а где Грэм?
— За сыром ушёл. Сказал, что ты любишь, — отпив коньяка из рюмки, облизал губы Мастер, — садись уже.
Доктор села, поёрзав на стуле. Подняла глаза, рассматривая Мастера. Тот был спокоен, точно они в последний раз виделись пару минут назад, и, взяв Ясмин за руки, спокойно сказал сесть.
Ясмин кивнула. Доктор понимала, что без гипноза дело не обошлось. И еще больше изумилась, понимая, что ни Мисси, ни Мастер не останавливают её, пока она гипноз снимала.
— Всё хорошо, Яс? — едва поняв, что подруга в порядке, спросила она.
— Да, — удивлённо переводя взгляд с Мастера на Мисси, медленно ответила она, — а где Грэм и Райан?
— Твой папенька, — Мастер снова отпил немного вина, — отправился за продуктами, и, видимо, назад ползёт как черепаха. Твой бойфренд прыгает на снегу, физкультурой занимается, мышцы разрабатывает. Иди позови, если хочешь. А то еще голодный останется на праздники.
Ясмин смотрела с явным изумлением. Оглядывалась по сторонам, недоверчиво осматривалась вокруг. Доктор ласково гладила ее по руке.
— Позови Райана, Яс, милая, — ободряюще улыбнулась Доктор, — и Грэма дождитесь, он должен прийти. Я думала, что мы будем праздновать ваш главный праздник вчетвером, но, как видишь, у нас ещё гости.