Луна печально вздохнула.
— Слушай, я…
— Я знаю, — перебил её Гарри, — не нужно так беспокоиться.
Она бы с удовольствием пригласила его пожить у себя, но отец, помешанный на идее неприятия гражданских браков и отказывающийся верить, что Луну и Гарри связывала долгие годы дружба, ничего большего, ни за что бы подобное не позволил. Не стоило даже пробовать говорить с ним об этом, хотя Луна была готова.
Гарри поёрзал, встал.
— Ты куда? — обеспокоенно отозвалась Луна, прекрасно понимающая, что, в таком состоянии, Гарри способен изрядно наломать дров.
— Я сейчас приду.
Он вышел, аккуратно захлопнув за собою дверь. Луна посмотрела в блокнот, который шумно закрыла, поняв, что муза уж точно сегодня не придёт, и стала отрешённо глядеть в окно. Мысли о том, почему мир — такое дерьмо и почему, в таком случае, не случился конец света, не давали ей покоя.
Гарри вернулся с большим блокнотом в руках, высоким, в твёрдой обложке, из тех, что могли бы сойти за книгу. Сел рядом, приобняв снова Луну за плечи.
— Я пишу сказку, хочешь прочитать?
— Сказку? — заинтригованная, Луна улыбнулась. — Конечно. Только давай ты мне сам прочтёшь своё произведение.
— Ладно, — недолго поколебавшись, согласился Гарри.
Он смочил слюной указательный палец, открыл тетрадь, и начал читать:
Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.
Луна, на миг напрягшаяся, внезапно взорвалась смехом.
— Ты не думаешь, что твоя тетка и её муж не настолько тупы, чтобы не догадаться, что у мистера и миссис Дурсль есть прототипы, у которых всё с ними общее, кроме недостающей буквы в фамилии?
— Я не собираюсь им показывать текст, — помотал головой Гарри, — не им точно.
Он читал, Луна с большим интересом слушала, положив в итоге голову на его плечо.
— Никто на Тисовой улице никогда не видел этого человека. Он был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемненными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два. Звали этого человека Альбус Дамблдор, — с выражением продолжал читать Гарри дальше, пока Луна не перебила его мягким касание руки к его ладони:
— Длинные седые волосы? Голубые глаза? Имя? Ты описываешь своего соседа Дамблордорра?
— Ага, — кивнул Гарри, — его.
— И что, эта любовная история с Хеллертом Хриндэвальдером, тем немцем, что он нам рассказывал, ну, во время войны, тоже будет? — брови Луны изумлённо взлетели.
— Да, я подумываю, как лучше её обыграть, — кивнул Гарри.
— Ну ты даёшь! — Луна покачала головой. — Эту сказку издавать нужно!
— Возможно, — уклончиво ответил Гарри, продолжив читать.
Ещё через пятнадцать минут Луна восхищенно хохотала, поняв, что кошка — не кто иная, как их любимая учительница биологии Минни МакГоннал. Она даже в ладоши хлопнула, не в силах сдержать восторга.
— Как же здорово! Гарри, ты умница! — Луна потрепала его по взъерошенным и без того волосам, — молодец!
— Спасибо, солнце, — улыбнулся Гарри, — у меня еще две главы готовы, но пока в черновиках. Прочту тебе обязательно, как закончу их.
— Да, конечно, — кивнула Луна, — буду ждать с нетерпением.
И встала, предложив Гарри сходить в кофейню за углом, на что тот, конечно же, согласился.
***
— Вы уверены, что они не притворяются? — Малфой откинул прядь белоснежных волос со щеки и посмотрел на миссис Помффри с таким вниманием, точно от ее ответа жизнь целой цивилизации зависит.
— Увы нет, — доктор Помффри поджала губы, — навязчивое состояние, эмоциональное расстройство, и, судя по всему, одна из средних стадий шизофрении. Чтобы уточнить диагноз, в любом случае, их нужно отвезти в клинику.
— Чем может быть вызвана болезнь? — мистер Лавгуд, отец Луны, беспокойно ходил из стороны в сторону, пока Герми Грейджер, староста школы, с презрением смотрела на равнодушных Дурслей, которых нисколько не испугала болезнь племянника.
— Стресс, — пожала плечами доктор Помффри, — или же наследственная предрасположенность. Детали — позже, когда уточним диагноз и его причины в больнице.
Она скомандовала и врачи «Скорой», два мускулистых парня, втащили на носилках сначала Луну, которая, счастливо смеясь, говорила о каких-то мозгошмыгах, а потом Гарри. Тот, поглощённый разговором с подругой, внезапно умолк, посмотрел на санитара, точно под лупой его изучал, и расплылся в счастливой улыбке, протягивая руки для объятий:
— Привет, Хагрид!
— Интересно, — отозвалась Луна, — когда директор уверен, что отработка у Хагрида — наказание, неужели он не понимает, что это не так? Совсем нет? Хагрид, я пойду в лес, надо ловить сверчков. Сегодня ночь подходящая.
Что ещё говорили неразлучные друзья больше никто не слышал, потому что дверь кареты «Скорой» захлопнулась. Но, едва её вой перестал долетать до слуха, Рональд Уизлиус решительно взял за руку свою девушку Герми и тоном, не терпящим возражений, сказал, обращаясь к директору:
— Мистер Малфой, это ваши порядки довели Гарри и Луну. Это вы сломали им психику. Больше это вам с рук не пройдёт.
— Как вы смеете мне угрожать, мистер Уизлиус? — прошипел директор, надвигаясь на Рональда чёрной тучей.
— Смеем, — Герми высоко вздёрнула подбородок, — потому что это по вашей вине. И мы намерены защищаться. Считайте, — тут она красноречиво обвела взглядом компанию Реддла, смеющуюся и потешающуюся над только что случившемся в сторонке, чуть поодаль от них с Рональдом, — что мы объявляем вам войну!
========== 123. Пейтон Сойер (“Холм одного дерева”) ==========
В этом маленьком городе всё предсказуемо до колик. Каждый следующий день — копия предыдущего, разве что, парни футболки иногда меняют, а девушки — лифчики. В этом маленьком городе у каждого есть образ. Маска, которую видит общество.
Например, Карен, мама Лукаса. Хорошо готовит. Свой маленький магазинчик. А ещё в отношении её жители на два лагеря разделены: она либо дура безмозглая, которая сначала в школе наобум трахалась, без защиты, а потом полжизни ныла, как ей плохо живётся одинокой, с сыном на руках, либо несчастная жертва подростковой любви, которая старается не сломаться долгие годы. Третьего не дано. То, что Карен — сильная женщина, которая не опускает руки ни при каких обстоятельствах, какими бы они горькими не были бы, видят немногие. А говорят об еще меньше из тех, кто видит.
Или, вот, Хейли Джеймс. Она… ну, знаете, идеальная. Умница, у которой отличные оценки. Помощница, потому что в магазине Карен из чистого энтузиазма помогает. Хорошая подруга, наверное, раз Лукас Скотт всю жизнь с нею неразлучен.
Ах да, о Лукасе. Знаете, это тот ещё чудак. И играть в баскетбол круто он не особо умеет, а амбиций полон. Великий спортсмен, понимаете ли. А ещё — мечтательный. Книги читает запоем. Ходит почти всегда со странной улыбкой на устах. Мечтательный, странный, нелюдимый.
Полная противоположность брата, если честно. То ли дело Нейтан Скотт. Активный, красивый, уверенный в себе. Лидер «Воронов», баскетболист, чей талант никаких сомнений не вызывает. А ещё — остроумный, яркий, сексуальный. Мечта девушек. Выгодная партия для любой, конечно, кто не безмозглая. Ну оно-то понятно, в отца вдался. Дэн — политик сильный, делец мощный, за свои слова отвечающий и куда идёт знающий. Дэну можно доверять и, кажется, в юности он был завидным женихом. Мечтой девушек.