А для Сабрины он — желанная любовь, сладкая мечта, которая сбылась, прекрасный сон наяву. Вот кому она служить готова денно и нощно, а не этому козлу мерзкому, которого Сатаной зовут. Вот о ком её девичье сердце сладко страдает, вот из-за кого она, влюбленная, по ночам не спит, в томной муке восторженно бьется. Вот кто любовь её отныне до самого конца земного пути. Он. Майкл Лэнгдон. Антихрист. Сын Сатаны. Который в реальности вовсе не страшилкой рогатою оказался, а привлекательным мужчиной, с которым (Сабрина знает точно) тётушка Зельда грешит по ночам.
Сабрина в глаза ему заглядывает преданно, за руку держит — боится выпустить. Вкус его поцелуев сладостен, запах его тела великолепен, россыпь его волос, точно бриллианты, на солнце горит, почти ослепляет. Голос его томный, прекрасный, если бы можно было потрогать, то под пальцами бы ощущался бархат. Кожа у него, дьяволового дитя, точно атлас, как шёлк, что только что нагладили идеально.
Он говорит, что мир больше не будет прежним никогда. Что с этого самого дня он, мир, изменится навечно, потому что дитя Дьявола, он, Майкл Лэнгдон, ступил на грешную землю и станет карать её и её пустоголовых, завистливых, тупых, сквернословных, жадных, безжалостных жителей за грехи, и каждому найдется своя кара. Он говорит, что мечтает, чтобы она, прекрасная Сабрина, нежная, юная ведьма, всегда была рядом, пила вино победы с ним вместе.
Глаза его при этом сияют, точно бриллианты. А он рад стараться, только это ему, коварному, и нужно. У каждого Дьявола есть своя верная Лилит, Сабрина Спелман — его.
Тётушка Зельда и Хильда на него молятся, дышать боятся, когда он гостем приходит в их дом, во главе стола без приглашения садится (приглашения ему не нужны). Кузен Абмроуз жаром пышит, питай Майкл плотское желание к юношам хоть на толику, сообразительный кузен уже бы стонал под ним, в его постели. Отец Блэквуд, негодяй и подонок, для коего в Аду приготовлен особый, жаркий коктейль, едва Антихрист в церковь имени Отца Своего входит, в ноги ему, могущественному, кидается, да кончики пальцев целует. Чего не сделаешь только, когда Покровитель, могучий Чёрный Лорд, в облике красивого мужчины показывается, да своё любимое дитя своим продолжением, наместником на Земле объявляет!
Им, магам, известна тайна, которая глупым простым людишкам пока невдомёк — уже царит его воля и вскоре Царствие его, чёрное, как смоль, полное беспросветности и безнадёги, воцарится повсюду, в мрачную бездну всех и каждого окунет, никого не пощадит. Они, маги, колдуны, знают, что Тёмный Лорд справедлив и жесток, когда надо, а у сына его — сердце камня, уничтожит и порубит на куски, если будешь дерзок, перестанешь бояться.
Майкл Лэнгдон, сын Сатаны (пред которым порочная красотка Лилит в новом своём обличьи покорно склоняется), строит новую эпоху, другую эру, где всё вокруг чёрною мглою покроется. И ему лучше не мешать. А отца его всемогущего любить и обожать надо.
А Сабрина, юная, нежная, прекрасная возлюбленная, всегда рядом, и сердце своё, что бьется с его черным сердцем в унисон, готова вытащить из груди и бросить к его ногам.
И бросит, если он, Хозяин, прикажет.
========== 131. Сабрина Спеллман и мисс Уордуэл (мадам Сатана, Лилит) ==========
Сабрина Спелман за мисс Уордуэл душу готова Дьяволу продать, если бы уже не отдала эту самую душу ей, своей любимой (учительнице).
Мисс Уордуэл улыбается ей по утрам потрясающим ртом, очерченным красной помадой. Дергает за ниточки её сердце, сладко поющее всякий раз, когда приходится мисс Уордуэл видеть. Зачем, зачем она вдруг стала такой… роскошной? Для чего несчастное, почти детское ещё сердце Сабрины похитила и почти раздавила в своих мягких плавных ладонях?
Мисс Уордуэл преследует её по ночам, в снах, от которых Сабрина просыпается с восторженным вскриком на губах, который тут же хоронит, зажимая рот руками. А потом не спит до самого рассвета, растревоженная, возбуждённая. Ласкает влажную промежность до тех пор, пока пальцы способны хоть немного двигаться, научилась дышать в подушку, чтобы тётушки не прознали её пикантного секрета. Не спит до самого рассвета, а, первые лучи солнца бьются в окно, робко, спрашивая разрешения, кидается на подушке.
Мисс Уордуэл — её единственная причина каждый день приходить в школу, где все опостылило, даже подруги. Даже милый добрый Харви, которого ещё совсем недавно называла своею судьбою, — теперь ничто для нее, когда есть возлюбленная (учительница), с ума сводящая и одним взглядом заставляющая Сабрину скулить, как дрессированного щенка.
Мисс Уордуэл — не напасть, не нашествие, не внезапная вспышка подросткового бунта или пубертатного безумия, как она, Сабрина, старалась себя убедить, едва дорогая преподаватель имидж типичного синего чулка на образ роковой красотки изменила. Мисс Уордуэл — её личное божество, которому Сабрина, юная ведьма, готова алтарь всю свою жизнь создавать, ей, прекрасной, а не какому-то там Сатане кланяться.
Мисс Уордуэл Сабриной, точно тряпочной куклой владеет и за веревки исправно дергает.
Мисс Уордуэл — дьявол манипуляций. Мастер своего дела.
========== 132. Ребекка Майклсон и Освальд Кобблпот ==========
Ребекка, дочь Папаши Майклсона, внучка самого влиятельного Барона этого мрачного города, прекрасная кровавая принцесса в десятом поколении, наслаждалась вином. Тянула сладостный напиток медленно, крепко держала бокал, слегка царапала ногтями стекло.
Обычно она делала так, будучи очень довольной. Сейчас самоуверенная красотка, слава ганстерского рода, испытывала несколько другое чувство. Не удовлетворение, нет. Скорее…
Тут Ребекка задумалась. В самом деле, как назвать чувство, которое она испытала? Возбуждение, наверное. Именно то, какое испытываешь, когда ожидаешь скорой встречи с врагом. Да не просто с врагом, а с тем, кто во всем равен тебе. Который думает так же, как ты, мыслит точно так же, как ты. Ещё и поможет, когда нужно будет. Если ситуация окажется уж совсем безвыходной. И вы не дадите кому-то другому убить противника. Потому что: «Убить это существо поганое могу только я, не трогайте, не смейте, не приближайтесь, не прикасайтесь, сволочи-подонки, негодяи!».
Королева ганстеров Ребекка Майклсон и король преступников Готэма Освальд Кобблпот стали особыми врагами — с привилегиями.
Ребекка узнала бы его шаги из миллионов других. Человек, что так ощутимо хромал, ходил совершенно особенным образом. Шаги у него были чёткие, гулкие, и после каждого шага отлунье звучало по гулким холодным стенам.
Ребекка поставила почти уже пустой бокал на стол, налила еще немного вина. Встала, подошла к окну. Сложив на груди руки, вполне искренне улыбнулась (она, оказывается, очень скучала по своему ловкому, хитрому врагу) и замерла в ожидании.
Он вошел. Тоже с потрясающей, сияющей улыбкой на устах.
— Как поживает самая опасная штучка Готэма после меня?
— Видимо, так же, как и самый опасный негодяй Готэма, после меня, — Ребекка красноречиво посмотрела на Пингвина, чтобы он сомневаться не смел, что она говорит о нём. Впрочем, он и не стал бы. — Великолепно.
— О, как печально, — Освальд, хромая, подошёл к столу, рухнул на стул, закинул ногу за ногу, поставив рядом свою трость с позолоченным набалдашником, — а я всё надеялся, что тебе плохо, ты страдаешь и мучишься.
— Не дождёшься! — сверкнув глазами, пригрозила Ребекка.
— Дождусь, — сладко пропел Освальд, — ещё как дождусь.
Он сделал несколько глотков вина. Ребекка не была бы собой, если бы смолчала.
Она язвительно заметила:
— Ты глотаешь как утка, у которой в глотке кусок травы застрял.
— А ты каркаешь, как ворона, у которой скарлатина — не остался в долгу Освальд.
Ребекка довольно кивнула:
— Принято. Так что ты хотел, отвратительный парень? Неужели соскучился?
— Очень, — пропел Освальд, показательно облизав губы, окрашенные вином, — я почти не спал ночами. Страдал по тебе. Но сейчас не о том. Пришел спросить у мерзкой и отвратительной барышни, что она скажет насчёт приструнить Джеремаю? А то этот стручок, что-то, совсем разошелся. Надо бы показать ему, кто в доме хозяин, м?