Но когда он, холодный, похожий на монумент, уверенный, пересыпающий в пальцах время, как песок, едва Харон привозит ему нового жильца-заложника, сидит на троне, она не может его ненавидеть. Внутри всё замирает, каждая клетка перестаёт дышать. Она вся стремится к нему, тянется, точно росток первого, робко пробившегося сквозь землю цветка, ему навстречу, и горько плачет, старательно вытирая слёзы, вкатывая их обратно, потому что не может себя остановить от желания прикоснуться к нему.
И когда он, нежно и неспешно, берёт её лицо в своё, чтобы поцеловать в висок, пожелав доброй ночи, она всякий раз просит — про себя — «Поцелуй меня. В губы. Поцелуй меня».
Она его ненавидит.
Ненавидит его любить.
========== 150. Воланд, Мастер и Маргарита ==========
Она — муза. Женщина, которую Мастер, гениальный, неоцененный, бунтующий и почти сломленный, удостоил своей любовью. Женщина, что должна быть мощным тылом. Домом, куда уставшему путнику хочется возвращаться. Светлым лучом в царстве мрака, общего ада и личных кошмаров. Это её миссия, долг. Как и каждого любящего существа. Долг той, кто служит своему Мастеру и поддерживает отчаявшегося гения в прогулках на краю пропасти, куда он вот-вот сорвётся. Крепко держит обессиленную руку и ласкает слабые пальцы в своей ладони. Та, кто должна заставить его забыть о боли, стать пластырем на его ранах, заставить успокоиться взбунтовавшуюся против стены непонимания и горечи одиночества кровь, и течь по венам плавно, медленно, сладко. Та, кто станет уютом для разорванной души и болезненного сердца.
Маргарита напоминает себе об этом ежечасно, ежеминутно. Стоя перед зеркалом, которое рисует реки крови от того, в ком нуждается всё её существо. Она была на балу. Она видела отрубленную голову, страждущие души, проходящие каждую минуту путь из терна и лавра, усыпанный битым стеклом. Она пила кровь, что он, господин, называл вином — сладчайшую, тонкую. Вкусную.
Маргарита едва дышит днём и через раз — по ночам, когда картины бала, прекрасного, точно чёрная луна на мрачном небе, заволоченная свинцовыми тучами, снова и снова предстает перед глазами. Она старается забыть. И даже смотреть на свое лицо в отражении мутных зеркал старается, но не может не замечать, как сильно изменилась с той сладостно-кровавой ночи, где она была всем, а Мастер, её Мастер, ушел в тень, почти стерся из памяти, почти растворился в вечности забытья. У неё сосуды в глазах стали красные, наливаются кровью, и, стоит лишь подумать о кратком прикосновении Воланда, о его властном поцелуе, который она испила до дна и насладилась, как не наслаждалась ещё ни одним поцелуем Мастера, они ещё сильнее кровью наливаются, заливают белки, мутной рябью отражаются в глазах.
Как же так выходит, что человек настолько слаб перед высшими силами, пришедшими на грешную землю и карающими её каждым шагом, и дланью властною?
Маргарита не знает. Не этот вопрос давно уже заботит её, захватил её разум, свербит в висках, к которым кровь приливает чаще, чем следует, особенно, когда в окна светит наглая полная луна.
Она думает о том, как могла полюбить владыку, Воланда?
Остальное с каждым мигом, с каждой минутой, волнует её всё меньше, меньше, меньше. Отходит в тень. Уходит во мрак.
И сломленный взгляд Мастера, искусанные его до крови губы, к которым она часто припадала своими губами, точно подорожником, уходит в вечность одним из первых.
Скоро, Маргарита знает, его для неё совсем не останется.
Скоро он, Мастер, перестанет существовать для нее, а будет только Воланд — справедливо-жестокий, отрешенный, но…
Возлюбленный.
========== 151. Майкл Лэнгдон и Меллори ==========
Мальчик, ты монстр, чудовище, но предпочитаешь видеть в себе невинного младенца, который убивает лишь случайно, от злости или отчаяния, и никогда — просто так.
Мальчик, у тебя руки по локоть в крови и только во взгляде одном — приговор. Этому миру и людям, его населяющим. Человечество знало монстров и обожало их — как свойственно чёртовому человечеству недолго, и всегда в итоге распинало на кресте ярости и ненависти. Нерон, Калигула, Наполеон, Сталин, Гитлер, Чарльз Менсон… Ты выиграл, мальчик. Ты превзошел их всех.
У тебя лицо невинного ангела и волосы шелковыми лентами по плечам струятся. Но не обманывай себя, ради дьявола. У зла всегда привлекательное лицо. Если же нет, зло берет харизмой.
Ты любишь своё лицо, мальчик. Стоишь часами перед огромным зеркалом и любуешься собою, вглядываясь в гладь стекла, точно завороженный. Какой-то сеанс вуайеризма, но тебе по душе он. Тебя некому обожать, кроме тебя самого.
Ты обожаешь прятаться за солью слёз и горечью фальшивых страданий. Было время, ещё совсем недавно, когда они были правдой. А ты, маленький милый подросток с чертами ангела, скитался в огромном пугающем мире, словно в пустыне, обжигаясь о раскалённый песок горечи и боли. Но это время давно ушло безвозвратно, и теперь ты нашел ответы. Душа твоя — чёрная, будто небо перед грозой, а сердце преисполнено жестокости и мести. Но ты лицемер, мальчик. И обожаешь лгать — себе и другим.
Посмотри на себя в зеркало. Ты делаешь это постоянно, а теперь вложи в свой взгляд что-то ещё, кроме самолюбования и восхищения своей прекрасной порочностью. Ты станешь другим. Старше, сильнее, могущественнее. Страшнее. Ты станешь тираном и деспотом, и Гитлер станет завидовать тебе, горя в аду. Все тираны станут завидовать. Таково твое предназначение, мальчик. Твоя дьявольская суть.
Посмотри на неё, твою чарующую тёмную музу, мальчик. Она пришла к тебе невинным цветком, несмотря на то, что была ведьмой (а они, как известно, не знают слова невинность), а уходит — чёрным цветком. Как теми, что распускались случайно после взрывов на Хиросиме и Нагасаки на умирающей от боли земле. В ней нет ничего, что тебя когда-то так привлекало. Её взгляд потускнел и потух, под глазами синие круги очерчены. Ноздри побледнели, потому что теперь единственным спасением от твоей удушающей любви стало бегство в кокаиновый рай, из которого — тебе это известно — однажды она не вернется обратно. Иногда ты всё ещё хнычешь мальчик — кто сделал её такой? как так вышло? — хотя тебе известен ответ. Но ты снова и снова тонешь во всепоглощающей лжи — себе и другим.
Посмотри на себя, мальчик с глазами ангела и волосами невинного дитя. Ты давно уже не ребенок, которому прощались убийства. Ты — монстр, каких свет не видывал, но которых свет заслуживает. И сегодня, а может быть, завтра (время уже не имеет никакого значения) ты убьешь ту, с которой притворялся, будто она тебе дорога.
Хватит лгать и поверь в новую сказку, мальчик — мрачную. Ты монстр, а она, твоя чёрная муза, никогда не вернется обратно. Скоро ты отправишь её туда, откуда не возвращаются.
========== 152. Санса Старк и Рамси Болтон ==========
Не нужно себя обманывать, Санса. Ты никогда, ни одного дня своей жизни не была хорошей. А иначе, почему оборвала дорогую ткань на платьях всех своих кукол, злясь, что у тебя одежда из дешевого джинса и футболки с глупыми девичьими фразами и дурацкими цветочками?
Не нужно себя обманывать, Санса. Ты никогда не умела любить. Иначе зачем подсыпала яд любимице Арьи — белоснежной собаке-волкодаву, а пожалела уже когда было слишком поздно?
Прекрати себе лгать, Санса. Этот парень с улыбкой ребёнка и душой монстра понравился тебе меньше, чем его игрушки. Ты влюбилась в него позже, чем в наркотики, которые он предложил. Ты зависима — и уже не уверена, от него ли, или от ЛСД. А, может быть, от того и другого вместе.
Посмотри на себя, Санса. Твой образ роковой красотки — не более, чем ложь. Такая же, как и абсолютно всё в твоей жизни. Ты красишь губы вызывающе-красной помадой, стоимостью, как половина твоей одежды, чтобы скрыть их мертвенную бледность и пересохшую кожу, которая никогда не станет выглядеть лучше. Ты пользуешься чёрной подводкой из Франции потому, что пытаешься замаскировать следы усталости и наркотического угара. Бесполезно.